Каталог статей

Кладбище находилось сразу за стоянкой самолетов Як-18. Была глубокая ночь. Луны не было видно, а вот звезды сияли во всей свое красе. Моя караульная смена была в самом разгаре. Чтобы разогнать подступавшую дремоту, я стал обходить стоянки самолетов. На плече у меня была винтовка «Мосина», образца 1919 года. Но, не смотря на возраст,  в отличном  состоянии. Плюс 5 боевых патронов. Проходя с задней стороны стоянок, я перешагнул через низкую изгородь,  и какое-то время вышагивал  вдоль могил. Я не верил ни в Бога, ни в черта, поэтому никакого страха не было. И тут раздался какой-то щелчок со стороны стоянок. Это остывающий двигатель самолета Ан-2, понял я. Но проверить надо! Снова перешагнув изгородь, около какого-то дерева,  я замер, от неожиданности!  Меня, вдруг,  кто-то схватил сзади за шинель! Попытался рвануть вперед, но меня крепко кто-то держал, не давая сделать и шагу. В голове быстро промелькнули мысли. Если «ему» нужна моя винтовка, то давно бы,  оглушил меня по голове. Здесь что-то не так! Превозмогая страх, я медленно повернул голову назад. Оказалось, я не заметил торчавшую от дерева ветку, за которую зацепился своей шинелью. У-у-у-х! С облегченьем выдохнул я.

«Ребята!  Смотрите, какие огромные жуки!» - раздался громкий возглас в ночной тишине. Мы все, кто слышал, ринулись на голос. В темноте, на дне вырытой, под туалет, ямы, копошились, при свете наших фонариков,  жуки «скоморохи»,  величиной с большое куриное яйцо. «Почему они такие огромные?» -  спросил я. «Значит здесь повышенная радиация» - сказал Миша Захаров.  «Откуда здесь радиация?» - «Как откуда, а зона около полигона «Капустин яр»? Мы завтра туда полетим, приманку разбрасывать».

Выполняя полеты на самолете Ан-2, я часто вспоминал первую строчку этого четверостишья, только звучали они во мне, как: «И вечный ПОИСК». Дело в том, что  в ходе выполнения нашей работы, постоянно приходилось что-нибудь искать. При полете по трассе, например, глаза  «ищут» характерный ориентир  или населенный пункт. А по прибытию, и сам аэродром.

Да и на земле, приходилось всегда что-то искать. То второго пилота, то нужную «службу», а то и сам самолет на стоянке. Как, ни крути, получается «вечный поиск». Хотя, и в каком-то переносном смысле.

С самого детства, я всегда восхищался лётчиками. Раскрыв рот,  слушал я своего отца (Белкина Александра Николаевича), когда он рассказывал про авиацию. Он служил, в послевоенные годы в авиационном полку, где базировались  знаменитые,  У-2. Он был механик-моторист (так кажется,  называлась та должность). Слушал я, затаив  дыхание. Про 5-ти цилиндровые, звездообразные,  моторы,  открыто,  расположенные спереди. Про перелеты группами, когда на утренней зорьке самолеты летели «крыло к крылу». Про мертвую петлю, которую выполнял сидевший с ним в передней кабине, летчик. И еще много интересного. Это потом, он, сдав экзамены «экстерном», окончил училище и стал лейтенантом артиллерии.

С детства я помню себя всегда в окружении друзей. Способствовало этому, видимо, врождённое чувство коллективизма, которое мне передалось с генами родителей. Я всегда тянулся к людям, стремился перенять всё хорошее, многому учился у других, стремился походить на кого-то, обсуждал с друзьями те, или иные жизненные ситуации, всегда поддерживал коллективное мнение, горжусь тем, что все мои друзья и знакомые никогда не оставляли меня одного с моими трудностями и бедами.

Мои коллеги по работе занимают в обширном списке друзей особое место. Это и не мудрено, со многими из них я провёл большую и лучшую часть своей жизни. Хотелось бы написать о каждом из них, постараюсь, насколько мне позволит здоровье и остаток ресурса моей жизни, по крайней мере, я приложу к этому максимум своих сил и возможностей, чтобы у наших детей и внуков сложилось объективное представление о техническом и человеческом потенциале нашего времени, вопреки примитивной нынешней пропаганде, представляющей эпоху социализма только в негативном свете.

Как я говорил, кто «прошел» Узбекистан, становились настоящими «химиками». Только позже, мы узнали, что это слово является нарицательным у всех, кроме авиаторов. Как-то, в одной деревне нас спросили: «Кто вы?», Мы с гордостью и, как бы небрежно ответили: «Да, химики мы!». «О-о-о!!! А за што?» Тут только мы поняли всю нелепость ситуации.

Дело в том, что с какого-то момента, на нашем складе, в аэропорту,  «пропала» летняя спецодежда, для АХР и нам стали выдавать черные спецовки, похожие на робу заключённых. Ну, не будем же мы пачкать свою парадную форму, вот и приходилось носить эту. И нас часто путали с заключенными, на вольном поселении. «Химия», как они ее называли. «Да, нет! Лётчики мы!», «А-а-а!», уже с улыбкой отвечали нам. Вот так, одно и то же слово, сказанное в разных обстоятельствах, имеет, порой совершенно разное значение. После этого мы стали называть себя всем, кем угодно, только не «химиками».

Как только, инструктор, по парашютным прыжкам,  открыл передо мной выходную дверь самолета, меня охватил ужас! Внизу простиралась «бездна», глубиной в 800 метров. Неужели, я смогу сам в неё шагнуть? В этот момент, за спиной, прозвучал спокойный голос: «Подожди!». Я, ухватившись руками за дверной проем, оглянулся. Инструктор ждал команды летчика, который в этот момент, махнул рукой. «Пошел!», прозвучала команда. «Пошел?», переспросил я. «Да, да! Пошел!», повторил инструктор. Я посмотрел на своих товарищей по прыжкам. Меня поразило выражение их лиц. На них, причем у всех  до единого, застыл ужас! У меня мелькнула мысль: Если сейчас, я не выпрыгну, то вся группа, даже не встанет со своих мест. Нужно было, как-то себя перебороть. А так, как мои ноги наотрез отказались меня слушать, я руками рванул себя на встречу  пугающей неизвестности.

Что бы стать первоклассным пилотом, не достаточно научится управлять самолетом, и даже  талант «от Бога», в этом не поможет. Нужна еще одна «госпожа». Нет, не «удача» (хотя, тоже не помешает), а ПРАКТИКА! А она приобретается постепенно. И главное в ней, это «техника пилотирования». Лучше всего, да и быстрее, она «оттачивается» на авиационно-химических работах (АХР). Во-первых, там приходиться выполнять огромное количество взлетов и посадок, за довольно короткий промежуток времени. Мой личный «рекорд» 50 вылетов за день. Можно было бы и больше, но запрещено инструкцией по производству АХР, а нарушать инструкции, которые,  как говорится, «написаны кровью», себе дороже.