 Из самого раннего детства я помню несколько эпизодов. Самый
первый, это когда меня укусила собака. Время, когда мы переезжали с Пятигорска
в Бурлин, я не помню. Переехали мы
летом 1950 года, мне было в то время три года. Гена
говорит, что причиной этого было то, что он связался с хулиганами и папа с
мамой решали уехать, чтобы не вышло чего
плохого. Мама мне рассказывала о другой
причине переезда. В Пятигорске мы жили
на метеостанции, возле горы Машук. Рядом находились серные источники
минеральной воды. Когда ветер дул в нашу сторону, то от запаха сероводорода у
мамы начинало болеть сердце. Вероятно,
эти две причины послужили поводом для кардинальной смены жизни нашей
семьи. Просто о той, что говорит Гена,
мама умолчала. Врачи сказали, что газы
сероводорода водорода для мамы вредны. Это вредно всем, но при здоровом
сердце не так опасно. Ей предложили
сменить место жительства.
Мама уговорила папу переехать к ней на свою Родину, это Западный Казахстан,
Бурлинский район, село Облавка. В областном центре, Уральске, не было метеостанции, то есть работы папе не
было. В село Облавка, где жили бабушка Прасковья с дедушкой Федором Аксентьевичем
Казачек, школа была там только начальная,
работы по специальности тоже не было не папе не маме. Папа не имел права
работать в колхозе, тогда бы с него сняли инвалидность и не платили бы деньги
по инвалидности. Он был инвалид 3 группы Отечественной Войны. Хотя эти деньги были крохи, он , при любом
трудоустройстве, смог зарабатывать всё-таки больше. В Бурлине его приглашал для
беседы первый секретарь райкома партии
Брыжин и предлагал идти в колхоз счетоводом. Папа был очень честен во всем, никогда не врал. Он был
честен и в отношении жены, моей мамы,
никаких «амуров» в деревне у него не было. Хотя многие женщины хотели бы иметь
такого мужчину. Это я понял детским умом, когда мы ходили мыться в баню. Если
уж мужчины с восхищением и завистью смотрели на него, то как должны были бы
быть рады ему женщины. В селе, невозможно скрыть «поход на сторону», это в
городе еще такой номер «проканает», в деревне нет. Только один раз папа ездил
на курорт в Одессу, по поводу лечения зрения. При поездке за сеном, он спрыгнул
с возка на раненную ногу, у него стало пропадать зрение. С курорта папа привез несколько фото. Одна очень красивая женщина старалась
с ним фотографироваться рядом. Не могу сказать, был ли у него с ней роман или
нет. Но мне показалось, что это неспроста. Дело в том, что за всю жизнь, я не раз не слышал разборок мамы с папой. Когда,
став взрослым, я спрашивал у мамы: «Вы
что не ругались?» «Ругались, но старались
это делать так, чтобы вы дети этого не
замечали». Вот я не смог так
прожить, но лет до семнадцати дочери у
нас с женой получалось. Мама встретила в районном центре Бурлин С.А.Кузнецова, с ним она училась в педагогическом
техникуме в городе Уральске. Он был директором школы в Бурлине. Село находилось
в двадцати км. от Облавки. В Бурлинской школе не было учителя физики. Мама по
специальности была синоптик-физик, и папе нашлась работа в школе, преподавать математику,
рисование, черчение, труд. У него было незаконченное высшее образование. Вот в Бурлин и переехали мы на постоянное
место жительства. Поселились первое время в Бурлине на квартире, по улице Садовой. У хозяев была черная немецкая
овчарка. Она меня не трогала. Не лаяла
на меня. Наверное, мне было три с половиной года, когда она меня
покусала. Произошло это так. Дома некого
не было, папа с мамой были на работе, Вова и Гена в школе. Я оделся и вышел погулять.
Смотрю, овчарка не может достать кость,
так как была на привязи. Я решил ей помочь, взял кость и дал ей. Собака, вероятно,
подумала, что я хочу забрать кость, и
укусила меня за руку. Укусила очень сильно, мама прибежала со школы, у меня
поднялась температура. Вызвали врача, мне сделали укол. Я помню, какой переполох создал я, своей необдуманной выходкой. Хотели убить собаку. Мне хоть и больно был, но
я честно сказал, как все произошло. Собака сама испугалась, поняв, что она сделала плохое дело. Забилась
в конуру и оттуда выглядывала, жалобно
поскуливала, не ожидая для себя ничего хорошего. Я просил собаку не убивать,
пообещал, что больше к ней не буду подходить.
На совете, когда немного остыли,
решили собаку не наказывать. Что самое интересное, собака, наверное, поняла, кто ее спас от смерти. Разговора она
не слышала. Но после этого при моем появлении на улице, она заискивающе
поскуливала. Вероятно, просила прощение
и заодно благодарила меня. Тем не менее, после этого случая, собак я долго побаивался. Вскоре мы переехали в другой дом, поближе к речке. Этот дом находился недалеко от речки Бурла. Папа
настойчиво и упорно просил маму научить плавать Гену и Вову. Сам он плавать не
умел. Когда его спрашивали мужчины : «Афанасий, не боишься на лодке плавать,
ведь лодка может перевернуться, ты утонешь»?
«Нет!» - отвечал отец, я успею зацепиться
за борт и так доплыть до берега». Жить
возле речки и не уметь плавать мальчишкам нельзя, да и девчонкам тоже. Мама
научила плавать Гену и Вову. Я был ещё маленький, мне одному не разрешали
ходить на речку. Научился плавать я сам. Произошло это следующим образом. После летнего дождя мы играли в яме, которая образовалась
после строительства дома. Ямы получались так. Дома были саманные, для
изготовления самана землю брали
возле дома, чтобы далеко не таскать при последующей стройке дома. Саманы делали из земли, благо она была
глинистая и вполне пригодная для изготовления этих своеобразных больших
кирпичей. Добавляли солому для связки, производя
такое армирование грунта. Я поскользнулся и окунулся с головой в дождевую воду,
идти таким домой было нельзя, отругают.
Я нарушил, заперт родителей, ходить на
речку и с мальчишками, пошел мыться.
Они уже умели плавать. Я глубоко зашел в воду, опять поскользнулся и
хлебнул воды. Начал отчаянно махать руками и поплыл. Я и испугался и
обрадовался. Потом, когда я купался с мамой, я показал, что немного умею плавать. Она не стала меня ругать. Хоть и поняла, что я
ходил на речку, нарушив запрет. Показала, как надо правильно плавать «по-собачьи».
Есть такой стиль. В этот год я научился
хорошо плавать. Умение плавать поднимала
рейтинг среди мальчишек. Я рост полноватым мальчиком. Это несколько меня смущало, и я
всю жизнь боролся с полнотой. Девчонкам полные мальчики не нравились, и я вырос, имея желание дружить с ними, и в
то же время я их стеснялся. Что я только не делал, чтобы похудеть. Несколько
лет, начиная с седьмого класса,
занимался гантелями и гирями. Все равно фигура мне моя не нравилась. Зато
я был достаточно силен. После расформирования
машинотракторных станций (МТС), которые обслуживали несколько колхозов и
совхозов, в каждом селе появилась «своя» сельскохозяйственная техника, у нас в
Бурлине было организовано профессиональное училище механизаторов, там учились
парни уже отслужившее в армии, в моей недюжинной силе убедились все парни
деревни. В училище была штанга. Я тогда поднимал вес, который не могли одолеть
даже они. А мне было 16 лет, естественно, это знали во всей деревне. Как
человек сильный, я не был задирой,
а первым начинать драку со мной не
решался никто. Не решились это сделать и студенты техникума, которые переехали к нам в 1963 году из города Уральска. Драчуны они
были неимоверные. Один раз Варлам, их
главный, хотел со мной подраться, но Толя Скобелкин не дал это ему сделать. Это
было во время игры в хоккей на речке. А тут
Женя Солянкин увлек меня спортом, а именно, легкой атлетикой. Спорт и сдружил
нас деревенских с «техникумскими». У нас, с моим товарищем по спорту Хорешко Александром,
«поперли» результаты. Мы, учась в школе, стали призерами взрослого областного первенства
по метанию диска. Ездили мы от колхоза. Я
еще толкал ядро, метал копьё и кидал
гранату. Все результаты были по третьему разряду, в поселки никто не мог делать это лучше меня. Много
занимался бегом, тут девчонки стали и на меня внимание обращать. В деревне, как
хорошая, так и плохая слава разносится быстро. Тем более, что у нас образовалась компания, которую
боялись тронуть. Девчонки знали, что если кто из них дружит с нами, то их никто
не обидит из мальчишек. Мы не наглели. Вели с ними тоже себя в рамках приличия,
то есть допускали себе то, что только они разрешали сами нам. Это было, когда я уже закончил десять классов. После квартиры на Садовой улице, мы переехали на квартиру поближе к речке, потом там жили семья Тузовых,
приехавшая из Белоруссии. Их родители говорили интересным говором. А дети - Надя (будущая жена админа этого сайта Валеры
Колесникова), Вася и Алексей, быстро привыкли к нашей речи и стали
разговаривать, ничем не отличаясь от
нас. Это уже произошло, когда начали осваивать целину в 1955 году. В этом доме
я жил, когда подружился с Галей Самсоновой (Лемешко). У ее бабушки фамилия была Самсонова, вот и ее звали по фамилии бабушки. Эту дружбу я описал в «Трех
Галях». Никогда у меня не было такого друга в жизни, как Галя. Мне с ней было
до умопомрачения хорошо, не какого «напряга» в наших взаимоотношениях не было. Это
было, что такое светлое, светлое. Вот уже с этого дома я помню много событий. Потом мы купили себе
дом на углу ул. Пролетарской и Уральской, на один дом дальше от улицы Пролетарской, но я все равно продолжал
дружить с ребятами, с которыми дружил ранее. Правда, на новом месте и не так много было мальчишек, но тем менее
были. Из них я дружил с Кичайкиным Евгением
и Рябченко Шурой. Потом приехали в нашу
деревню Колесников Валера и Нестулеев Толя. В нашу компанию мы их приняли,
но уже все учились в школе и собирались вместе реже. Я не помню, был ли в нашей деревне детский сад. Вероятно, был, но никто из моих друзей детства его не
посещал. Пока не ходили в школу мы
играли дома друг у друга или на улице. Когда
стали ходить в школу, то у нас дома практически не играли, мальчишки стеснялись
родителей. Они же работали в школе. Друзья детства: Тиханин Саша, самый старший
наш атаман. Не по возрасту рассудительный и справедливый человек. Коля Путилин
и Витя Рябченко, с ними дружу до сих
пор. Володя Щетинкин (кличка «Щучкин»), он уехал где-то в восьмом классе в
город Ташкент. Юра Тихонов, не смотря на строгого отца, он как-то умудрялся у
него воровать порох и мы устраивали взрывы. Витя Симонов, самый младший из нас.
Его сестра Рая была наша ровесница. Слава Выходец, его отец по амнистии вернулся из лагерей, и
так и ходил, руки за спину держа. Потом подъехали с Белоруссии Тузовы: Василий и Алексей. Почему я дружу только с
Колей Путилиным и Витей Рябченко, причина самая банальная. Володя Щетинкин
погиб при взрыве на авиационном заводе в годе Ташкенте. Юра Тихонов погиб
вместе с Толей Сергеенко во время службы в армии в Севастополе. Саша Тиханин умер после службы в армии в 25
лет. Остальных жизнь разбросала по свету. С Валерой Колесниковым мы находимся в
активной переписке на сайтах donguluk и в «Одноклассниках». До школы
после того, как Галя переехала на другую
улицу, и я стал стесняться девчонок, я очень много время проводил с Володей
Щетинкиным. Отец у него сидел, братья и сестры были намного старше нас. Гена старше меня на 8,5 лет. Володя был старше ровно на семь
лет. Нас мама родила обоих 3 октября. Володя
уже был, так как он умер 29 января 2013
года в городе Жуковском. Теперь и Гена
был, он умер 30 августа 2013 года. Нашему общению никто не мешал, а мы не
мешали старшим. Володя Щетинкин был немного старше меня, и он пошел в школу раньше меня. Учился он
плохо, дома чаще была его сестра Нина. Она контролировала, как он выучил уроки.
Чтобы больше поиграть, я ему помогал
учить уроки. С ним связан и неприятный случай в моей жизни. К нам приехали на
гастроли цирковые артисты. Володя как-то попал на их представление, увидел, как
они глотают огонь и научился это делать. Вот этому искусству он решил обучить
меня. Место выбрали неудачное, возле стога сена, заготовленного для нашей
коровы на зиму. У Володи получалось хорошо, а я обжигал рот и выплевывал огонь.
Сено загоралось, и мы его тушили. После
очередного эксперимента, когда сено
загорелось снова, мы увидели, как мама
идет домой. Подумали, что она увидела нас и убежали, не потушив сено. Естественно, сено все сгорело. Меня никто не ругал, не
бил. Я проплакал весь пожар у соседнего
дома. Володю же выпорол старший брат. Как перезимовала наша корова без сена, я даже не знаю. Отец где-то доставал
понемногу сена. С какой жадностью она его ела. Кормили всякими отходами со
стола, Лыска все время мычала, просила
есть. Я ей таскал куски хлеба со стола. Мне было перед ней стыдно. После этого
случая я всегда думал перед тем, как что-то сделать, а какие будут последствия.
С Володей дружба не окончилась, хотя я тогда
сподличал, сказав, что это он поджог сено. Даже после этого родители мне не запретили дружить с ним. Если
учесть, что у Володи папа сидел в тюрьме, сам он учился плохо, то мои родители учителя не должны были бы
разрешать мне дружить с ним. За всю мою жизнь,
всего два раза было, что бы папа
вмешивался в мои дружеские отношения, это когда я подружился с Тлеком Телегеновым. Он, вероятно был болен туберкулезом,
хотя вряд ли, если бы болен, то его бы
не приняли в танковое училище, где Тлек погиб на учениях. И второй раз с Юрой
Гридневым. Это был мой товарищ с техникума,
товарищ по спорту. Он толкал ядро дальше, чем я и товарищи по компании,
что у нас образовалась летом 1965 года. А главным у нас был Вавилин Александр. Родной
брат Вити Вавилина, он учился со мной до
девятого в одном класса. Александр был старше
нас на 10 лет. Он только что вернулся с зоны, отсидев десять лет. Как он нам говорил. За
аварию на машине. Во время аварии погибло 2 человека. Мы в это верили, но не этим он нас привлек, а тем, что его все
эти годы ждала девушка, которая закончила ВУЗ и работала учительницей в школе. Тут три года в армии редко, кто дожидался, а у
его 10 лет с зоны ждала. Когда она приехала, то он нас с ней познакомил, но просил
себя вести прилично. Да мы и так не хамили. Не было смысла это делать. Нас было около десяти человек, самых сильных ребят в деревне.
В нашу компанию входил и Толя Полещук, который был в треумерате техникума, после
отъезда Варлама. Их было трое Анатолий, Никита и Слава последних двое не
входили в нашу компанию. Это тройка и держала верх в
техникуме. Им бы, вероятно, и хотелось держать вверх и в деревне, но из этого
ничего не получилось. Не получилось по банальной причине. Во время первого года
переезда техникума в Бурлин и при руководстве Варлама, они взяли власть. Взяли, то чего
некогда не было в Бурлине. У нас в селе не было вражды между улицами, не было драк
крупных. Дрались один раз весной. Происходило
это так. Как только возможно было после
зимы играть в футбол. То есть растаял снег, и подсохло, то у нас на задах, на могилках.
Могилы были давние, по какой причине они возникли, мы не знали. Раскопками не занимались.
Но находили оружие пулеметные ленты с патронами.
Естественно все ржавое и опасное в обращение. Вот эта опасность и останавливала
наше любопытство, не давала повода на вскрытие могил. Взрослые тоже не разрешали
это делать. Могилки с двух сторон были окружены домами, а с двух сторон их застроили
уже позже. В виду того, что они были старые, то имелись и большие
ровные площади, где играли в футбол. В километре от этого был хорошее
футбольное поле. Почему баталии происходили
здесь, я не знаю. Я был мал. Этот вопрос меня не интересовал. Так вот после мачта команды с наших улиц
против команды с других улиц происходила драка. Совершенно не важно, какой был исход матча, он
заканчивался дракой. Нас маленьких прогоняли и не давали ни смотреть футбол, ни, тем боле, драку. В ней
принимали участие все и футболисты обеих команд и болельщики. Нас же прогоняли,
чтобы случайно не забить в азарте побоища. Дрались только кулаками, без свинчаток
и лежачих не били. За свинчатку избили бы свои и крепко. Все заканчивалось побитыми носами и синяками
под глазами. Серьезных травм не было. С неделю стояла напряженная обстановка.
Потом домашние дела и школа все это сглаживала. У нас мировотворцем выступала школа.
Поскольку она была одна, то все учились или в одном классе или в параллельных
классах. Как сидеть за одной партой и держать злобу на соседа. Как только раны
заживали, так и затихала злость. Вот я даже не знаю, участвовали ли мои братья в этих драках. Мы
знали результат матча, но не знали, кто
кого победил в драке. Вроде доставалась всем и явных победителей не было. На других улицах еще были иногда напряженности
между мальчишками, они враждовали и дрались.
С нами не дрался никто, так как мы жили у речки. После драки мы могли
встретить, и драчунам приходилось бы ходить купаться далеко. Саша Тиханин был
очень мудрым мальчиком, и все споры
разрешал мирным путем. За мою жизнь я подрался
всего один раз с Володей Щитинкиным. На тот момент он был лучшим моим другом.
Мальчишки решили выяснить, кто из нас сильнее. Заставили бороться, ни у меня,
ни у Володи бороться друг с другом, большого желания не было. Вопрос, кто из нас
сильнее, нас не волновал. Тем не менее, мы стали бороться я положил Володю, в нем
взыграла кавказская кровь, и он начал бить кулаками меня. Я не ожидал такой наглости,
и перестал бороться. Мальчишки присудили победу Володе, чем очень меня
расстроили. Нам было по семь лет, я даже расплакался от обиды, что победил я, поборол
его, что было очень трудно сделать, а
Володе за нечестную борьбу присудили победу. После этого я не плакал ни
разу, до тех пор, пока не узнал о гибели Лиды. Это было уже в одиннадцатом
классе. Николай Полтавец, Оренбург, октябрь 2013. На снимке: Юра Тихонов, Коля Путилин, Коля Полтавец, Слава
Выходец, Валера Колесников, Толя Нестулеев, Витя Симонов, Слава Бурьба. |
