На первом этаже каждого нового корпуса нашего института были буфеты, в которых можно было вкусно и недорого перекусить. Стандартными блюдами в них были сосиски. Таких вкусных я нигде и никогда больше не пробовал. Это были скорее колбасы, начинённые нежным мясом с кусочками сала, каждая весила до 400 грамм. Мне кажется, что в буфетах сосиски варились круглые сутки, причём в громадных объёмах.
Но основной достопримечательностью института была столовая, под модным тогда именем «Аэлита». Это было большое, двухэтажное здание, расположенное напротив зданий нашего, механического факультета. Фактически это была фабрика-кухня, которая не только «кормила» несколько тысяч студентов нашего института, но и производила в больших объёмах полуфабрикаты, которые круглосуточно развозились по другим точкам общепита города.
Столовая проектировалась специально для нужд нашего института, организация работ была доведена до совершенства. В часы «пик» поражала её пропускная способность, работало несколько раздач, длинные очереди продвигались очень быстро, можно было даже пообедать в перерывах между лекциями. Видимо с целью удешевления питания, столовая использовалась как учебный комбинат для подготовки поваров и обслуживающего персонала. Ослепительно красивые, высокие и стройные девочки на раздаче и на кухне ежемесячно менялись, это были учащиеся ПТУ, набранные в основном из сельской местности и плохо владеющие русским языком, что никаким образом не сказывалось на качестве блюд. Всё было разнообразно и очень вкусно потому, что пожилые, «кадровые» поварихи постоянно следили за технологическим процессом, было заметно, что идёт процесс обучения, постоянный и неослабевающий контроль, громкие команды и замечания на латышском языке, виноватые и извиняющиеся лица курсанток.
С целью экономии средств, практически до пятого курса, я тратил на питание рубль в сутки. Очень вкусная и довольно приличная по размерам, фирменная котлета под название «Московская», с гарниром стоила 22 копейки, компот 5 копеек и три кусочка хлеба по копейке. По тридцать копеек на завтрак, обед и ужин. Вечером в общежитии мы пили чай с хлебом и с сахаром, в среднем это обходилось в 10 копеек, таким образом, одного рубля вполне хватало. Только на 5 курсе и на защите диплома я в обед стал брать ещё и половинку порции борща.
Иногда, по праздникам, мы ходили в столовую железнодорожного депо. Она была расположена тоже совсем недалеко и имела название «Кайя», что в переводе с латышского значит «Чайка». Цены были здесь, как и по всей Риге подороже, за обед надо было отдать полтора рубля, но порции были побольше, гарниры разнообразней.
После сдачи сессии или в очень большие праздники ходили мы в пельменную, расположенную невдалеке от нашего общежития на "Лудзас 56”. Район назывался «Маза кална», что это значит, я не знаю до сих пор. Пельмени были стандартные, изготовленные по союзному «ГОСТу» и ничем не отличались от тех, которые я потом пробовал в разных городах.
Два раза я был в небольшом и уютном кафе, уже не помню его названия. Оно было расположено на улице «Московская». Кафе профилировалось в национальном кавказском жанре, там подавали чахомбили – маленькие колбаски с красным соусом и телятину, сваренную в маленьких глиняных горшочках. Крышки на горшочке не было, он был закрыт тонкой лепёшкой.
Однажды, уже на старших курсах, мы выпили по чашечке сильно дорогого кофе в буфете Домского собора, ничего сверхъестественного я в нём не нашёл. Рестораны и многочисленные рижские кафе я не посетил ни разу, стеснялся своей, прямо скажем, не совсем привлекательной внешности, причёски, одежды, да и средств на рестораны у меня никогда не было.
В первые годы моей учёбы в Риге, после жизни в селе, меня сильно поразила роскошь, разнообразие и обилие различных товаров. Рига выгодно отличалась от провинции, в которой я жил раньше. Выезжая домой на каникулы после 2-3 курсов, я покупал в качестве гостинцев для родных сервилат, бальзам и другие экзотические для нас продукты. В продовольственных магазинах было практически всё, причём наряду с дорогими окороками, сырами и колбасами, были и дешёвые, например варёная колбаса по 1руб.60коп. за килограмм. По мере развития по всей стране «застойных» явлений, вначале начали «пропадать» дешёвые продукты, за вышеупомянутой, кстати говоря, очень вкусной и питательной колбасой, стали выстраиваться очереди, после занятий эту колбасу уже было невозможно купить. К концу обучения «пропало» всё. То есть «по знакомству» можно было приобрести всё, но в свободной продаже порой даже не было необходимого минимума. Приехав в Уральск, я не обнаружил большой разницы в ассортименте товаров.
К пиву в Риге я так и не привык, не пил пива никогда, мне оно кажется невкусным и горьким. Многие мои однокурсники восхищались рижским пивом, «Ригас алус» оно называлось. Некоторые даже стали настоящими алкоголиками. Вообще в Риге было большое разнообразие спиртных напитков. Фирменным, конечно, был Рижский бальзам. В первые годы моей учёбы его можно было купить свободно, к концу обучения – только по большому «блату». Бальзам был расфасован в фирменные керамические бутылки тёмно-коричневого цвета с цилиндрическим корпусом и небольшим горлышком. Ёмкость этих бутылок была от 50 грамм до 2 литров. Бальзам полагалось добавлять в водку, хотя ничего страшного не происходило и при употреблении его в чистом виде. Крепость его была, как и у водки, 40 градусов. Была и фирменная водка под названием «Кристалл», причём латыши делали ударение на первом слоге. Водка была «так себе», обычный «сучёк».
В период моей учёбы широко был распространён югославский виньяк, довольно приличный и сравнительно дешёвый коньяк. Наряду с виньяком югославы поставляли в больших объёмах свой вермут, который был настоян на травах, «отдавал» полынью и воспринимался как необычный и несколько экзотический напиток. Пили мы и дешёвое местное креплённое вино под названием «Кирша», по-русски – вишня. Это был густой, тёмно-красный напиток на основе вишнёвого сока, который придавал ему своеобразный привкус. Выпить его можно было бутылки две за один раз, оно было довольно вкусное и крепкое, однако на следующий день сильно болела голова.
Нельзя сказать, что мы часто и помногу выпивали, но и отрицать употребление спиртных напитков было бы, мягко выражаясь, некорректно. Впервые мы попробовали спиртное где-то перед новым годом, сдавали зачёты и кто-то предложил выпить. Предложение было сделано после 10 часов вечера, «помотавшись» по ближайшим магазинам, мы смогли купить только бутылку сухого вина. Выпив вчетвером по стакану кислого напитка, мы конечно были разочарованы, но ничего поделать было нельзя, крепкое спиртное вечером тогда не продавали. На новый год, несмотря на предстоящие первые экзамены первой сессии, мы прилично выпили, я даже блевал в туалете. Спиртное до настоящего времени оказывает на меня только негативное влияние, кратковременный восторг, потом очень быстро наступает похмелье, сильно тошнит. После выпивки я очень долго не могу выносить даже запаха спиртного, никогда не похмелялся и с трудом представляю, что состояние похмелья можно сгладить приёмом новой порции алкоголя. Правда, это не помешало мне довольно часто выпивать, будучи уже взрослым, о чём я сейчас, особенно после операции на печени, сильно сожалею.
Вообще, быт в институте сильно не обременял. Общежитие было хорошее, тёплое, бельё меняли регулярно, в коридорах и общественных местах убирали постоянно. На несколько комнат была одна кухня с двумя газовыми плитами, можно было и картошки пожарить и воды нагреть для стирки. Стирали сами, тут же на кухне, хотя в подвале была специальная комната.
Еженедельно мылись в бане, расположенной невдалеке. Общественная баня была обычная, как везде, с парилкой. Парились часа по полтора, слишком мало было у нас других удовольствий. После бани ребята выпивали по кружке пива, я воздерживался, не хотел портить хорошего впечатления от бани.
Стригся я в парикмахерской, расположенной около бани. В парикмахерской работали старые мастера, за приведение головы в более или менее приличный вид, дорого не брали. У меня очень плохие волосы, прямые, растущие «куда попало», становятся сальными и неприглядными буквально на 3 – 4 день после мытья головы, поэтому я всегда носил очень короткие причёски, а в институте, да и многие годы после него, стригся под уже устаревший и немодный «ёжик».
Обмундированием в институте обеспечивали полностью. На втором-третьем курсе все ребята пошили себе очень модные костюмы. Это были тёмно-коричневые, либо чёрные костюмы в мелкую, едва заметную полосочку. Пиджаки были приталенные, однобортные, удлинённые, со шлицами и застегались четырьмя-пятью пуговицами. Некоторые, особо модные, шили пиджаки с воротником «стойка» и множеством пуговиц, «под самую шею», почти как военный китель. Я стеснялся заказывать костюм, да и денег особенно не было, так и проходил в форменном обмундировании на протяжении почти шести лет.
Надо сказать, что в силу моего, несколько ненормального характера с явно выраженным комплексом неполноценности, у меня никогда и не было особой необходимости в красивой и добротной одежде. Для учёбы и работы вполне подходила повседневная одежда, а больше я нигде и не появлялся. Круг знакомых строго ограничен, опять же в силу моего характера, в гости никогда и ни к кому не ходил, театры и кино тоже старался не посещать, стеснялся, боялся показать себя хуже, чем даже есть на самом деле. Пока нигде и ничем себя сильно не проявляешь, окружающие не акцентируют на тебе внимания, в связи с чем, люди моего склада ума чувствуют себя достаточно комфортно. Внимание окружающих заставляет концентрироваться на своём поведении, внешности, что приводит к некоторому напряжению, сковыванию. Именно в таких ситуациях возможны проявления неадекватного поведения. Человек с нормально развитой самооценкой в этих ситуациях ведёт себя обычно, я, или совсем паникую, теряюсь, либо перехожу на развязанный, не соответствующий моему характеру тон, что впоследствии негативно сказывается на моём имидже. |
