 После ухода на пенсию у меня появилась возможность как-то анализировать свою жизнь и, к моему удивлению, я убедилась в том, что раньше иначе оценивала свои отдельные жизненные ситуации и плохое, уже не становилось таким плохим, да и хорошие моменты потеряли свою ценность, постепенно превращаясь в нереализованные желания.
Администратор этого сайта, просмотрев мои фотографии и убедившись, что я когда-то в молодости была откомандирована от аэропорта для оказания помощи работникам сельского хозяйства области, попросил меня написать о таком распространённом в наше время, незнакомом для современной городской молодёжи и давно забытом ныне явлении, как сакман.
В переводе с казахского языка «сакман» означает группу овец из 5-10 маток с подсосными ягнятами одинакового возраста и развития. Затем сакманы постепенно укрупняют. При формировании сакманов необходимо постоянно контролировать кормление и здоровье ягнят. Как явление – это окотная сельскохозяйственная кампания по выращиванию, содержанию, уходу и кормлению овцематок с ягнятами. Казалось бы, где сакман, а где я, уже достаточно квалифицированный специалист аэропорта, правда с ещё далеко не достаточным опытом работы по полученной специальности, однако не всё так просто.
Хозяйство было плановое, по планам Партии и правительства в Казахстане было необходимо достичь 50-ти миллионного поголовья овец. Я далеко не специалист в этой области, не знаю, много это, или мало для того, Советского, Казахстана, знаю только, что с городских предприятий, для проведения сезонных и наиболее трудозатратных работ, командировались специалисты, естественно далёкие по своей квалификации от предстоящих работ. Существовало мнение, что сельскохозяйственные работы достаточно просты, давно освоены и не может быть, чтобы инженер, лётчик или радист не справился с ними.
Наша Уральская (ныне Западно-Казахстанская) область специализировалась на сельскохозяйственном производстве, промышленные предприятия только начали развиваться, после эвакуации крупных производств с западных областей Союза во время Великой Отечественной войны. Поэтому и никаких снисхождений предприятия не получали, во время сезонных работ многие специалисты работали на полях и фермах. «Умные» руководители таких предприятий часто умышленно содержали людей, которых можно было использовать при очередном «зове Партии», и картошку копали и сено убирали, и зерно возили. Для некоторых это было удобно, специальности хорошей нет, а здесь и заработная плата сохраняется по месту работы и что заработаешь, тоже всё твоё. Ну а квалифицированные специалисты, конечно, шли на эти работы только под большим давлением, считали ниже своего достоинства оставить штурвал самолёта и идти принимать роды у овец.
Аэропорт Уральска, в силу своей специфики, в весеннее-летний период, когда выполняется основной план по обработке сельскохозяйственных угодий, «свободными» специалистами в это время, естественно, не располагал. По рассказам нашего командира Коробкова М. Е. он, при получении разнарядки на сакман в обкоме партии делал основной упор на этот фактор, говорят, что навстречу ему шли, массовых командировок не было, однако, в ходе «торга», ему удавалось значительно снизить количество специалистов, привлекающихся на сакман, но никогда от сакмана полностью не освобождали, всё равно несколько человек приходилось готовить и командировать.
Активно потом в этом направлении работал наш партком, комитет комсомола, под гнётом предупреждения типа: «положишь партбилет», работали и начальники служб и структурных подразделений, все искали жертвы. Как правило, находили их из числа молодых специалистов, которым «старики» говорили, что ничего страшного там нет, а на следующий год уж точно не отправят. Редко кто ездил на сакман повторно, текучка кадров была значительной. В колхозы ездила молодежь и те, без кого производство могло временно обойтись.
Поездка на сакман это было что-то. Если на уборку урожая и сенокос и на картошку ездили без особого энтузиазма, но и сильно не сопротивлялись, то поездка на сакман всегда вызывал ажиотаж среди работников, скандалы с руководством вплоть до увольнения. Приносили всевозможные справки лишь бы избежать поездки на сакман. Это была своего рода «ссылка».
Были и крупные скандалы. Где-то в семидесятых годах начальник авиационно-технической базы нашего авиапредприятия Колесников В.Н. представил кандидатами в сакманщики двух авиатехников, которые только что пришли из авиационного училища. Естественно, они отказались «наотрез», после чего им был предложено написать заявление об увольнении по собственному желанию. Один из них, Петя Рузняев, пошёл «напропалую», отказался, а его друг, точно не помню, но его фамилия, по-моему, была Чуриков (известная в Уральске, пилот был у нас с такой фамилией и в аэроклубе до сих пор работает инструктором Чуриков, наверное, это династия авиаторов), написал такое заявление, что и послужило счастливой отправной точкой в его дальнейшей жизни. Он устроился на работу к «соседям», в аэропорт Астрахани буквально «попал в струю», не хватало бортмехаников, здоровье позволяло перейти на лётную работу и вскоре мы его увидели бортмехаником в составе астраханского экипажа на АН-24. Петя же, накричавшись по коридорам штаба о самоуправстве командования и размахивая каким-то решением Верховного суда по делу об увольнении работника, который отказался ехать в колхоз, признав, что такое увольнение незаконно, остался работать, с завистью встречая и провожая рейс, на котором летал его друг.
Один наш пилот Владимир Калюжный на этом сайте в своей статье хорошо описал то время, когда «добровольно принудительный труд» не был чем-то предрассудительным, иногда получалось, что некоторые извлекали из этого даже пользу, поэтому в Казахстане традиционно и сейчас уже довольно широко практикуются "добровольно-принудительные субботники".
Не избежала этой экзотической отметки в моей жизни и я, кстати, теперь нисколько не жалею об этом. Первого апреля я прилетела из отпуска с Украины, где пробыла 20 дней у родственников. Поездка в Киев, театры, танцы, короче отпуск удался. Неделю решила отдохнуть в Уральске и подготовится к работе. С самолета зашла к себе на метео, чтобы спросить в какую смену мне выходить. На работе мне несказанно обрадовались и сообщили, что завтра я уезжаю на сакман. (Обычно на сакман посылали молодых специалистов, не обремененных семьей). Так я попала буквально «с корабля на бал». Распределили нас в Джангалинский район, куда доставили на рейсовом АН-2. Вместе со мной полетели Лариса Мешкова (Токарева), Валя Гончарова (Лисицина) из РЭСОС Наташа Синельникова с ГСМ и Таня Чекунова (Галюк) из службы перевозок. И еще кочегар Никитан.
 Самолетом нас доставили в посёлок Жанаталап, затем в районный центр Джангалу, мы успели там побывать на танцах и нас сфотографировали работавшие там геологи. На фото Валя, я и Лариса. Затем нас повезли километров за 100 (уже не помню названия совхоза). После этого повезли на какое то маленькое отделение совхоза. А там нас уже распределили по точкам. Наташа Синельникова и Таня Чекунова (Галюк) попали к самому богатому чабану в двух километрах от поселка. Никитан на другую точку уехал один. А я, Валя Гончарова (Лисицина) и Лариса Мешкова (Токарева) попали на точку, расположенную в десяти километрах от села.
Чабанская точка - это, как правило, дом хозяйский, овчарня, где потом делают загончики для молодых овец-мам, скирда соломы и степь вокруг. А степь настолько плоская, что когда смотришь вдаль, то совершенно отчетливо видишь, что линия горизонта выше, чем то место, где ты стоишь. Мозгами ты понимаешь, что земля круглая и соответственно горизонт должен быть ниже, а он выше и ты ощущаешь себя в центе большого блюдца.
Хозяина звали Кумар ага, он занимал должность старшего чабана, все остальные члены семьи (включая даже самых «мелких») тоже были оформлены на разные должности, помошников, сакманщиков и т.п. Видимо в связи с тем, что должности, на которых мы должны были работать, были далеко не вакантны, потом наше командование с большим трудом «выбивало» положенную нам заработную плату.
Вместе с нами был парень из другой организации города, его звали Есентай. Было ему всего лет 17, он стал нашим переводчиком. Кстати, где-то году в 1996 мы продавали квартиру моей дочери, уже начиналось «великое переселение». Пришел покупатель. Это был казах, высокий мужчина крепкого телосложения, который очень внимательно всматривался в черты моего лица. А потом он спросил, не была ли я в 1972 году на сакмане в Джангалинском районе. Я ответила утвердительно и назвала имя хозяина Кумар ага. Я Есинтай, обрадовано воскликнул мужчина. Ты меня не узнаешь? Как Лариса? Как Валя. Сказала, что в нем трудно узнать ту высокую и тоненькую тростиночку, каким он был. Мы обрадовались друг другу и ударились в воспоминания, передала от него привет Ларисе, Тане, а о Вале и Наташе я ему уже ничего не могла рассказать, связи были утеряны.
Привезли нас на точку на верблюде, запряженном в арбу. Посреди степи стоял дом, на улице была небольшая печь, в которую был глиной вмазан котел. Валя и Лариса, которые только прибыли после Тамбовского техникума и незнакомые с бытом казахских сел, смотрели на все с большим интересом и восторгом. Указывая на котел, Валя спросила меня: "А здесь свиньям варят?". «Нет - ответила я - казахи свиней не держат, варить тут будут нам».
Встретила нас дружная семья чабана, в которую входила мама Кумара (властная, но добрая женщина), его тихая, молчаливая жена Назира апа, и их четверо детей. Запомнился мальчик лет шести, который к нам очень привязался и очень плакал, когда мы уезжали. И его сестра Ботагоз. Запомнили мы их, потому что они, как «хвостики» всегда следовали за нами, в далёкой глубинке, где посторонние появляются редко, детям были интересны новые люди.
Кумар ага зарезал барана достал водку и Есентай перевел нам, что это он так встречает гостей. На второй день вновь за столом подали спиртное. На наш вопрос Есентай перевел, что это как у вас 40 дней после смерти бабушки, надо обязательно помянуть. На третий день на столе вновь появилось спиртное. "Это что 41й день бабушки?" - спросила Валя. Оказалось наш хозяин, хотя и был добрейшим человеком, но был и большим любителем выпить. И сдерживающим фактором была его мать, которая пресекла его дальнейшие возлияния.
Отару овец в несколько тысяч голов круглый год пасут два-три человека, как правило, это члены одной семьи. И этого вполне достаточно, но в период ягнения овец при таком большом поголовье без дополнительной рабочей силы не обойтись. До того, как мы лично близко познакомились с овцами я думала, что все выражения типа "овца глупая", есть ничто иное, как проявление людского высокомерия по отношению к данному виду «братьев наших меньших». Так вот ничего подобного. Это просто достаточно точное отражение существующей реальности. Глупее животных я не видела. И если первую просто погнать палкой, то все остальные побегут следом. Так что два человека на две тысячи этого вполне достаточно. Но в силу свих стадных чувств, рожать эти безмозглые животные начинают тоже одновременно, да это и естественно, все они жертвы планового искусственного осеменения. А кроме того, что у каждой овцы нужно банально принять роды, так после этого мамашу с приплодом помещают в отдельный маленький загончик, где они и находятся несколько дней, пока овца привыкает к своим детям. Если их сразу выпустить в отару, то ягненок потеряется, в силу своей тупости овца его не найдет, а чужого к своей титьке не пустит.
Поведение этих животных весьма специфично. Овец считают глупыми, робкими и упрямыми, и это тот редкий случай, когда предрассудки в значительной мере оправданы, хотя и не совсем корректны. Действительно, по сравнению с другими домашними животными овцы несообразительны, нелюбопытны, на психологическом уровне неконтактны. Попытка добиться от них взаимопонимания обречена на провал. Во время пастьбы они не интересуются происходящим вокруг, обращая внимание лишь на поведение своих товарищей. Если собаки, кошки, лошади подстраивают свое поведение под конкретные условия и требования человека, то овцы неизменно пользуются несколькими простыми рефлексами, изменить которые стоит больших трудов. В новой обстановке они осваиваются медленно, на перемену привычек у них уходит много времени. Недаром говорят, «смотрит, как баран на новые ворота».
Вот не подумала, а написала. После нескольких дней работы на сакмане я убедилась, что овцы не глупые, стоит только понаблюдать за овцами, чтобы убедиться в обратном. Эти животные были одомашнены в 10 тысячелетии до нашей эры и успешно дожили до наших дней. Их стадный инстинкт, который многие считают признаком «тупости», на самом деле – способ выживания общины. Вместе овцам жить удобнее, группой они гораздо сильнее. Неплохой урок для всех нас. Ягнёнок буквально через несколько минут после появления на свет встает на ноги, начинает добывать себе пищу. И продолжает саморазвитие, познавая окружающий мир. Если ему угрожает опасность, взрослые овцы возьмут его в кольцо и прикроют своими телами (например, чтобы защитить от оводов), и таких примеров коллективного взаимодействия очень много.
Так что овцы намного умнее, чем думает о них большинство людей. Нужно только быть достаточно умным самому, чтобы это понять.
Работа была самая простая. Принимать роды у овец, кормить как отару, так и молодых мам, гонять отару на водопой. Вставать нужно часов в пять утра. Сначала кормишь овец, затем завтракаешь сам. Потом работаешь часов до трех пополудни. Обед. Затем до восьми вечера опять работа. Ужин. И затем сон без снов. Выходных, как правило, нет, в исключительных случаях старший чабан «расщедрится» и отпустит в баню, например. И так месяц. Зато в компенсацию за выходные (то есть за их отсутствие) ты получаешь массу впечатлений.
Во первых степь. А точнее то, как она просыпается. Мы приехали, когда еще местами лежал снег. И вот лежал он, лежал, а затем за три дня весь снег исчез. Еще три дня и степь из рыжей от прошлогодней травы превратилась в зеленую. А еще через три дня распустились тюльпаны, и степь стала разноцветной. Степные тюльпаны – это нечто. Размером с чайную чашку и на ножке не выше 10 см. Всех мыслимых и немыслимых цветов и расцветок. А еще они растут с такой густотой, что забивают зеленый цвет травы. И вот когда ты стоишь внутри этого огромного чайного блюдца раскрашенного во все цвета радуги тюльпанами, запах которых пьянит тебя круче самой крепкой водки. А ты раскинув руки и подняв глаза в нежнейшей голубизны небо поёшь, или просто кричишь в голос. Кричишь, чтобы понять, что все вокруг тебя правда, а не сказка. А твой голос улетает вдаль как птица, теряется в этой дали. И ты начинаешь сомневаться, а вдруг это сон, или другая реальность. Но это была реальность.
Я до сих пор помню, как впервые увидела новорожденного ягненка, который несколько минут шел шатаясь в поисках материнского соска. Это невероятное зрелище, которое я готова была наблюдать бесконечно. Честно говоря, мы впустую тратили огромное количество часов, просто наблюдая за малышами в страхе, что с ними что-то может случиться. Бывает и так, что роды проходят очень сложно. Часто мы должны были спасти жизнь матери, ребенка или обоих. Ягненок может родиться с нарушениями, он может быть слишком большим для матери и не способен выйти самостоятельно, а бывает плод перекручен, в таком случае нужно вытащить ягненка вручную. Мы, наверное, пролили больше слез над окотившимися овцами, чем по чему-либо еще в нашей жизни. Иногда необходимо засунуть руку в матку овцы, найти правильное положение ног плода, повернуть голову и шею в нужном направлении и сделать все, чтобы извлечь на свет живого ягненка, этому всему нас учил чабан, когда не успевал сделать всё сам. Увидеть первый вздох такого малыша – ни с чем несравнимая радость. Очень тяжело было терять животных во время родов. И чем больше мы пытались спасти мать или ягненка, тем было больнее.
Наблюдать за овцами – лучший способ расслабиться. Счастливо пасущееся стадо овец само по себе настолько красиво и безмятежно, что часто затмевает собой самый красивый пейзаж. Почти каждый наш день завершался тем, что на закате мы проверяли свое стадо и просто сидели не меньше часа, любуясь спокойной жизнью овец, которые ели только что взошедшую траву. Это был лучший способ снять напряжение – просто смотреть на то, как овцы пасутся на склоне. Мы не останавливались даже около распустившихся тюльпанов, чтобы почувствовать их запах, мы останавливаемся, чтобы восхититься нашим стадом овец и погладить некоторых из них.
Спустя 1—2 дня маток с ягнятами объединяют в небольшие группы (сакманы). Перед тем как выпустить матку и ягнят из клетки, их метят одним и тем же номером смывающейся краской на левом боку, а двоен и их матку метят на правом боку. Такая нумерация нужна для учета ягнят и для того, чтобы чабаны могли быстро находить матерей тех ягнят, которые сами не сразу их отыскивают.
 Формирует и укрупняет сакманы непосредственно старший чабан, мы только помогали ему в этом. Все ягнята в сакмане должны быть примерно одинакового возраста и развития. Маток со слабыми ягнятами включают в сакманы небольших размеров. В крупных сакманах такие ягнята могут потерять матерей, их труднее отыскать для подкормки, вследствие чего они быстро худеют и гибнут. Маток с «двойнёвыми» ягнятами выделяют в особые сакманы, размеры которых также должны быть небольшими. Укрупнение (объединение) двух или нескольких сакманов осуществляют после того, как подавляющее большинство ягнят начинает быстро находить матерей и характеризуется нормальным для своего возраста развитием.
Старшие сакманы размещают ближе к выходу из овчарни, так как их выгоняют на пастбища раньше, а возвращают позже младших сакманов. Для сакманов выделяют более продуктивные пастбища. Очень часто на выпасе ягнята едят землю, что вызывает воспаление кишечника и их гибель. Поэтому нельзя пасти сакманы вблизи дорог, вспаханных участков и там, где имеются сурковые и сусликовые норы, Нельзя также разрешать ягнятам долго лежать на земле, мы следили за этим.
Свежий воздух моцион и солнечный свет благотворно действуют на здоровье молодняка, способствуют лучшему усвоению корма, росту и развитию. В неблагоприятную погоду (снегопад, метель, дождь) ягнят из овчарни не выпускали.
Мы принимают роды у овцематок, а при необходимости оказывали первую акушерскую помощь, как могли и как нам показывали пастухи, проверяли наличие молока и состояние вымени у маток. Раздавали корма, обновляли подстилки животным, оказывали помощь приехавшим однажды ветеринарным специалистам в проведении профилактических и лечебных мероприятий.
Не скрою, было интересно, познавательно и в чем-то даже романтично; ведь поездка организуется весной, когда природа просыпаться, и степь предстает во всей красе, покрываясь весенними цветами.
 Этим летом (2014 года) мы с Ларисой Мешковой (Токаревой) гуляли и вспоминали сакман. Лариса задала вопрос, помню ли я как мы ловили ягнят, которых овца не подпускала, терли их о её бок и овца принимала их. Я ответила, что помню и, наверное, после того, как ягненка потрут о бок овцы, он приобретает ее запах. Лариса научилась скакать на лошади, а я освоила верблюда. Собирала в арбу ослабленных ягнят. А «для души» ездила на нем верхом.
Недалеко от дома был единственный источник воды. Там мы брали воду, но в ней кишели какие то красные червячки. Воду мы цедили, кипятили и добавляли марганцовку и пили. В этом же источнике поили овец.
Степь весной очень красивая. Вся степь была покрыта ярким ковром крупных тюльпанов. Возле источника воды ходили лебеди. Впервые я там увидела дрофу, которая важно вышагивала и не обращала на нас никакого внимания.
Как-то родился ягненок с двумя головами. Хозяин запретил нам его забирать и оприходовать, объяснив, что это приносит несчастье. Но нам было жалко ягненка, мы решили его потихоньку кормить. Мне как родившейся в сельской местности, доверили доить овцу. Валя и Лариса держали овцу, а я пыталась ее подоить. Но я пробовала доить только корову и не знала, что овец и коз доят сзади. Поэтому жирное овечье молоко брызгало на меня, застывало на руках, а в баночку попадало очень мало. Покормив одну голову, которая, как оказалось, нормально ела, мы решили, что вторую голову кормить не надо (туловище то общее) В результате через неделю наш питомец всё-таки умер.
Как то Кумар ага загрузив нас в арбу, повез в село в баню, там мы встретились с Наташей и Таней. Мы очень обрадовались им и пригласили к нам в гости. Кумар ага тоже обрадовался гостям. Мы приехали к нам, посидели за дастарханом. Потом и я профессионально (девочки рты поразевали) запрягла в арбу верблюда и мы все поехали в гости к Тане с Наташей. Кумар ага дал нам выходной.
Днем в степи все ясно и понятно. Мы поехали на огонек который посчитали точкой Хамита (так кажется звали богатого чабана, хозяина Тани и Наташи) Одурманивающий запах трав в степи, яркие звезды, тишина, а мы поем песни, которые далеко разносятся по степи. Я теперь понимаю, почему у всех казахов хорошие голоса. В степи невозможно не петь, благодаря песням нас услышали. Заблудились мы в степи, тишина, звезды и редкие огоньки. Вот на один из таких огоньков мы и заехали, сделав большой крюк, значительно удлинив путь до конечного пункта. Вышел хозяин дома, узнав, куда мы едем, вывел верблюда на дорогу и сказал, что верблюд нас сам довезет.
Если наш бедный чабан Кумар ага был добрым и гостеприимным, то совсем другой прием ожидал нас в семье богатого чабана (кажется Хамит его звали), жену его тоже звали Назира. Видите доброго то запомнили, а недоброго нет. Мы решили поприветствовать хозяев на казахском Приложили руку в сердцу и произнесли «Салем бердык» (так нас Есинтай научил).
Но Валя наступила ногами на корпешки (это такие тонкие подушечки, на которых сидят, и которые, казалось, были разбросаны по кошме беспорядочно, но, тем не менее, наступать на них, видимо, было не принято), хозяйка раскричалась и, как потом сказал их сын Тане, даже хотела нас выгнать, но Хамит не разрешил. Кстати, когда сакманщиков еще не поставили на довольствие, Хамит отказался кормить Таню с Наташей. А наш Кумар ага не только кормил нас, но старался даже какой-то деликатес вроде гусиных яиц нам сварить. Но мы их детям отдали. Спали мы в гостях на своих куртках. Утром встали голодные, попрощались с девочками. За нами наблюдал подросток лет 16, сын хозяина. Из носа его виднелось нечто зелёное, которое он шумно втягивал. Осмотрев всех нас, он изрек: "У Наташка никакой пигура нет, а Танька шибко худой". Сели мы в арбу, но наш голодный верблюд демонстративно не хотел идти и, скосив свои выразительные глаза на нас, щипал траву. Мы вынуждено были пойти пешком и буквально тащили за собой верблюда.
Приехали, вернее пришли, мы очень уставшие, голодные и набросились на еду. Нашего переводчика Есентая не было, но вопрос хозяйки мы поняли. Но для неё оказалось сложным выстроить логическую сеть из слов: томак, кунак, Хамит). Тогда я решила изобразить все в лицах. Садилась на кошму разливала чай и говорила Назира и Химит. Показала, как мы вошли Ирина, Валя, Лариса. Потом как Валя наступила на корпешку. Назирара, матерясь по-казахски, вытащила из под нас корпешки. Показала все в лицах, включая даже то, как мы верблюда тащили. По приезду Кумара ага и Есентая, я все рассказала. Но Есентай сказал, что Кумар ага просит все показать, как Назире. Ну я показала.
В дальнейшем, когда ночью к хозяину приезжали гости играть в карты, это стало своеобразным развлечением. Они звали: "Ира айда покажи Хамит и Назира". Правда, потом нас везде очень хорошо принимали и говорили, чтобы мы не думали, что все такие, как Назира. Благодаря этому и еще тому, что мы решили позагорать и пасли овец в кедах, чалмах и, простите за подробности, в нижнем белье, нас знали все. Это мы думали, что степь пустынна и только изредка кто-то вдали на лошади проскачет или на верблюде проедет. Загар мы получили изумительный, но и славу тоже. Как-то к нам ребята сакманщики с какой-то точки заехали. Мы спросили, откуда они знали, что здесь девушки?. На что они ответили: "Да про вас легенды ходят, у Кумара орыс кыздар совсем голый по степи ходит". Видно то, что прикрывало наши тела, они за одежду не считали.
Обнаружив у хозяйки патефон с единственной пластинкой "… мы жили по соседству встречались просто так", мы наточили иглы и устроили танцы. Затем мы обнаружили у хозяев швейную машину. Бабушка и Назира узнав, что Валя умеет шить, а я вязать, очень обрадовались. Валя обшила детей. А я связала свитерок и жилетки детям. Париса тем временем пасла овец. Так пролетел месяц, мы засобирались домой.
Но нам сообщили, что командование аэропорта, чтобы не искать других сакманщиков, оставило нас еще на месяц. Но мы с этим были не согласны и решили сбежать. Везде был приказ: «Сакманщиков не брать ни на какой транспорт». Но наши добрые хозяева, погрузив нас на арбу, оторвав от нас плачущих детей и снабдив нас маслом и хлебом, повезли на отделение к автобусу. Я попросила разрешение отстричь у верблюда длинную шерсть (тогда в моде были шиньоны из верблюжьей шерсти), но получила отказ. Перед тем как убежать, мы связались по «УЗУН КУЛАК» (буквально «Длинное ухо», то есть устная передача новостей в степи) с Никитаном, Таней,Наташей и предупредили их, что бы они тоже были готовы к побегу. Пока наша бабушка хозяйка пила чай, я угнала верблюда и поехала за два километра. за Таней и Наташей. А Лариса с Валей отвлекали бабушку. Подъехав, увидела Таню и Наташу, загорающих тоже в нижнем белье и пасущих овец. Увидев меня на арбе, Наташа крикнула: «Танька собирай шмотки, за нами такси приехало».
Взяв у Ларисы маникюрные ножницы, я, вопреки запрету, все-таки верблюда подстригла. И из его шерсти сплела шиньоны, которые подарила своим подругам Свете Лебединской и Наде Лебединской (Шурансковой). Добирались мы «на перекладных» долго. И на машине и на лошади и на верблюде и пешком. Добрались до конторы в Джангале, но нам сказали, что нас не отпускают. Приказ всему транспорту, сакманщиков не брать. И деваться нам все равно некуда. Припасы, что нам дал Кумар ага, мы поделили на всех и были очень голодны, купили в магазине какие-то «древние» пряники, но угрызть их не смогли. Решили пешком идти до Жанаталапа . А уж свои то ребята нас не бросят, решили мы.
Заросшие, загорелые, оборванные мы прошли двенадцать километров до аэропорта местных воздушных линий и увидели, что рейсовый самолёт стоит, но двигатель уже запущен. Как мы бежали и кричали и махали руками! Николая Гусева только ввели в командиры, это был его первый рейс. Мы даже не спросили ребят, возьмут ли они нас. Наш первый вопрос был: «Пожрать ничего нет". Ребята вытащили что у кого было. Мы «заморили червячка» и полетели. В Пятимаре скандал. Места забронированы, а мест нет. Нас то шесть человек незапланированных было. Гусеву конечно «влетело» за это в Уральске. Но как он нам с мужем потом рассказывал, что уж очень жалкое зрелище мы представляли. И ему стало нас очень жалко, так он и сказал командованию: «Ну не мог я их там в степи бросить». Начальник штаба Роман Сидорович Кирилюк и заместитель начальника аэропорта по наземным службам Нил Иванович Иванов, выделили нам автобус, который развез нас по домам. Как потом сказал смеясь Роман Сидорович: "Чтобы людей не пугать".
Потом еще долго аэропорт «выбивал» наши деньги из совхоза, мотивируя тем, что у нас всякий труд оплачивается. И мы месяц отработали полностью. Выплатили нам, конечно, крохи. Как смеялся потом главный бухгалтер аэропорта Рязанцев Михаил Алексеевич, мы каждая в день съедали по одному килограмму сахара и по четыре килограмма мяса, так, по крайней мере, было указано в представленной совхозом смете.
Вскоре после сакмана Лариса Мешкова вышла замуж за техника РЭСОС Сашу Токарева. Валя Гончарова, еще раньше, чем Лариса, вышла замуж за инженера РЭСОС Алика Лисицина и они уехали куда-то на юг.
Вот так я поработала бараньей акушеркой.
Ирина Гебшер-Титова, Самара, ноябрь 2014. |
