В Целинограде я был несколько раз, в этом городе, Министерство Гражданской Авиации часто организовывало совещания по обеспечению безопасности полётов, в период массовых авиационных сельскохозяйственных работ. В Казахстане летом работали самолёты Ан-2 сельскохозяйственного варианта со всего Союза, от Калининграда до Дальнего Востока. На совещаниях анализировались недостатки организации работ и причины авиационных происшествий и предпосылок к ним за предыдущие периоды авиахимработ и ставились задачи на предстоящий период. Совещания носили формальный характер, большой пользы они принести не могли, но служили неким форумом обмена мнениями, да и просто встреч единомышленников, однокурсников, просто друзей и знакомых, «связавших» свою судьбу с авиацией.
В первые годы я знакомых там встречал редко, всё-таки практически все мои однокурсники, в силу довольно неординарной подготовки в институте, работали на «большой» технике, но позже, когда часть из них «выросла» до руководящего состава в своих авиационно-технических базах и они вынуждены были заниматься и «малой» авиацией, которой тоже было в избытке в любом авиапредприятии, такие встречи стали носить массовый характер.
Географическое положение Целинограда является уникальным с точки зрения метеоусловий. Климат резко континентальный, летом здесь очень жарко, а зимой, соответственно, очень холодно. Уже и не помню, но где-то читал, что через эту местность проходят две изотермы, летняя со значением «+40С», а зимой – «-40С», более суровые условия для жизнедеятельности трудно придумать. «Выживают» здесь только очень сильные люди, да ещё, кому больше «некуда податься» и они вынуждены мириться с такими условиями.
Возникновение города в этом месте было обусловлено историческими реалиями, он занимал выгодное положение на караванном пути из Ташкента на Урал и другие регионы Российской империи. Поселение Акмолинск (что в переводе с казахского значит «Белая могила») было основано в 1830 году, как обменный пункт животноводческой продукции, массово производящейся в то время в регионах Средней Азии и Казахстана. Он довольно быстро превращается в крупный торговый центр. В 1832 году поселение получает статус города.
В 1929 году осуществлено строительство железнодорожной линии Боровое – Акмолинск, что имело исключительное значение для формирования промышленности. Развитие железнодорожного транспорта положило начало формированию в городе рабочего класса.
В 1939 году была образована Акмолинская область и Акмолинск был определен её административным центром и ставший крупным регионом республики в составе Тургайской и Кокчатавской областей.
В 1940 году была построена железнодорожная линия Акмолинск – Карталы, обеспечившая кратчайший путь доставки карагандинского угля на металлургические предприятия России. В дальнейшем линия стала важнейшим звеном магистрали Урал – Кузбасс.
В 1954 году, в период начала освоения целинных и залежных земель, Акмолинск становится крупным сельскохозяйственным центром, что впоследствии послужило мощным импульсом для развития сельскохозяйственного машиностроения, перерабатывающей промышленности, строительной индустрии и развития инфраструктуры.
В 1961 году Акмолинск был переименован в Целиноград, был образован, так называемый, «Целинный край», с централизованным финансированием из Москвы и с соответствующими, вследствии этого, последствиями. Город «обошёл» все областные города Казахстана по темпам строительства и уровню жизни. Значительно выросла численность населения, был организован научно-исследовательский институт сельского хозяйства, много новых заводов и предприятий.
Но планам тогдашнего правительства в лице Первого секретаря КПСС Хрущёва Н.С. , который, по мнению его оппонентов, пытался передать значительную часть власти хозяйственным органам, умаляя при этом роль Партии в развитии социалистического общества, не было суждено свершиться. При Брежневе город стал «терять позиции», но, при этом, всё-таки отличался в лучшую сторону от других областных городов Казахстана, так как построено уже было много, достаточно качественно, да и сконцентрированный человеческий потенциал способствовал сохранению высокого статуса города.
В 1992 году, в «смутное время», как я его называю, в силу амбициозности элиты Казахстана, ставившей своей целью искоренить из названий всё русское наследие, город вновь был переименован в Акмолу. При этом перевод названия города на русский язык был сфальсифицирован до неузнаваемости, оказалось, что «Ак мола» (казахское название этой местности), не «белая могила», как это трактовалось ранее, а, вообще, чуть ли не «светлый путь», так как, в силу ограниченности казахского языка, белое и светлое переводится одинаково. Как переводили тогда мола (от тюркского мулла, поп по нашему), я уже и не помню, прекрасно осознавая, что восточная политика – «дело тонкое».
В дальнейшем, когда перевод столицы с далёкой южной и, вследствии этого, небезопасной окраины, в центр Казахстана стало объективной необходимостью, а впоследствии и реальностью, здравый смысл восторжествовал, и столицу решено было назвать Астана (столица, центр по-казахски). Перевод столицы имел достаточно глубокие политические корни. Причинами перевода я бы назвал следующие: v из центра территории страны управлять экономически целесообразнее; v закрепление статуса столицы за Астаной вызывает субъективное впечатление о том, что и все остальные города, расположенные по западу, северу и востоку, да и югу Казахстана (Семиречье), тоже исторически казахстанские, хотя всем известно, что эти казачьи крепости были основаны по, так называемой «Горькой линии», для защиты от набегов степняков и причислять их к казахстанским, или казахским (этот термин сейчас применяется всё чаще и чаще), исторически малооправдано; v в период становления независимости Казахстана, у нынешнего президента быстро сформировалась достаточно мощная оппозиция, в лице новой, молодой буржуазии и «старых» кадров, не получивших «свою долю» в период «смутного» времени. Часть из этой оппозиции не поехала в этот «дикий край» (Астану) по различным соображениям материального и личностного характера, что способствовало разобщению такой оппозиции и раздроблению её рядов. Хорошо это, или плохо для формирования демократического общества, покажет история. До настоящего времени у нас пока нет ни оранжевых, ни каких других революций, что уже является, для меня лично, положительным фактором, возникнут они или нет, пока неизвестно, как и глубина их последствий, если они всё-таки произойдут позже; v Алма-Ата находится в сейсмоопасном районе, последствия землетрясения в Алма-Ате, с её большим народонаселением, непредсказуемы; v близкое расположение Алма-Аты к границам Китайской Народной Республики до настоящего времени пока не сказывается никак, что может произойти в следующих поколениях, когда численность жителей «Поднебесной» уже приблизилось к половине населения планеты, в условиях, когда, на соизмеримой с КНР, по размеру площади, территории Казахстана, проживает всего около 15 млн. человек, аналогичным образом предсказать никто пока не может, но хорошего в прежнем расположении столицы Казахстана ничего нет.
В Целинограде в то время был достаточно современный аэропорт, обслуживающий значительный транзит Союзного значения, были свои самолёты Ан-24 и громадный парк сельскохозяйственной авиации самолётов Ан-2. По уровню он был выше, нежели Уральск, не располагающий современными газотурбинными самолётами. Целиноградцы работали на «химии» круглый год, начиная весной с Украины и Белоруссии, пройдя за лето все авиахимработы в России, Казахстане и Узбекистане и заканчивали опять на Западе, внося удобрения «по снегу». Авиационно-техническая база по объёму и технологическому оборудованию тоже была оснащена более совершенным оборудованием и производственными площадями. Численность личного состава АТБ была на 100 человек выше, чем у нас в Уральске, то есть более чем на треть. В силу того, что Целиноградский аэропорт получил своё развитие в период освоения целинных земель, то есть совсем недавно, средний возраст инженерно-технического состава был меньше, чем в нашем старом Уральском аэропорту. У нас были малограмотные старики, пришли которые из расформированного Уральского учебного полка ВВС, там же все специалисты пришли после окончания высших и средних заведений Гражданской авиации, они быстро становились профессионалами, что способствовало получению и быстрому освоению Целиноградским аэропортом более современной авиационной техники.
Центральной фигурой в Целиноградской АТБ был главный инженер. То есть был и начальник АТБ, естественно, но он как-то всё время был на «вторых ролях». Главный инженер был молодой, чуть старше нас, сильно хотел перебраться в Алма-Ату, стать главным инженером Казахского управления, заменив нынешнего, уже достаточно пожилого, Ампилогова Сергея Михайловича. В управлении всё это знали и поддерживали. Сам главный инженер Целиноградской АТБ (убей, уже не помню его фамилию, по-моему Мацук), всеми доступными и традиционными для того (да и нынешнего) времени методами, упорно и методично «рвался во власть», причём никто из окружающих не винил его в карьеризме, все воспринимали это как должное, у него действительно были задатки крупного руководителя.
Был он выпускником механического факультета Киевского института инженеров Гражданской Авиации. Родом из Ростова, донской казак с обязательными для казака атрибутами характера, резкий, абсолютно уверенный в себе, что наряду с недюженными способностями и технической грамотностью, делали его остальное окружение неконкурентоспособными. Все это понимали и отдавали ему должное.
В период совещаний в Целинограде на него возлагалась роль организатора традиционных приёмов командования и начальников авиационно-технических баз Казахского управления. Со своими обязанностями он справлялся исключительно. Всегда и все оставались довольными. Ну, допустим, наше удовлетворение было для него только досадной обязанностью, но качественный приём командования был для его карьеры значительным рычагом расположения к себе, что, соответственно, должно было способствовать и его карьерному росту.
С детства он был заядлым рыбаком и умудрялся даже в Целинограде ловить рыбу. По моим Уральским понятиям, рыбой это было назвать трудно, кормил он нас обычно ухой из карасей (карасей у нас едят, когда больше нет рыбы никакой, и то, не варят из них чёрную, как дёготь, уху, а просто жарят на сковородке), видимо это была единственная порода рыбы, которая ещё водилась в местных водоёмах. Караси были крупные и для многих наших степняков были настоящим деликатесом. Всё это запивалось традиционно большими дозами спирта, привести на совещание канистру которого, для каждого начальника АТБ было совсем необременительно и считалось обязательной традицией и даже долгом, так как многие хозяйственные и личные дела решались именно в такой обстановке.
Несколько раз потом я встречался с главным инженером Целинограда на совещаниях в Алма-Ате, стали даже, вроде бы, друзьями. Мы были единомышленниками, но он был более практичным в жизни. Потом он всё-таки перевёлся в Алма-Ату, правда, на должность главного инженера его, почему-то, не взяли (выпивал всё-таки хорошо), он работа освобождённым председателем профсоюзного комитета Казахского управления ГА, способности для такой работы у него проявлялись достаточно явно. К нему «на ковёр» я попал после несчастного случая с нашим авиатехником Думчевым, который погиб вследствии грубых нарушений требований охраны труда, имевших место в нашей Уральской авиационно-технической базе. Несмотря на грозный тон хода того разбирательства в Алма-Ате, где мой друг, после вопроса, смогу ли я дать абсолютную гарантию неповторения подобных случаев и на который, даже под таким давлением, я не дал положительного ответа, декларативные заявления о ходатайстве профкома о снятии меня с должности и увольнении из авиации, последствий, кроме символического штрафа в 50 рублей, наложенного на меня ранее инспектором охраны труда управления, для меня не было никаких, объективно, все материалы расследования отрицали мою непосредственную вину в этом, все понимали, что это не закономерность, а случайность. Потом я с ним встречался, когда он работал в цехе оперативного технического обслуживания в аэропорту Алма-Ата, я, не достав билет после очередного совещания, пытался улететь домой «зайцем», для работников одного управления это не было чем-то неординарным, «своих» командиры воздушных судов брали, он мне помог. В дальнейшем, от знакомых работников управления я слышал, что мой друг попал в автомобильную катастрофу, сильно «поломался», едва выжил. Характер, по характеристике знакомых, изменился у него до неузнаваемости, он бросил выпивать абсолютно, занимался спортом, ходил в горы, собирал лечебные травы, благодаря которым, говорят, и восстановил своё здоровье. Где он сейчас и что с ним, не знаю.
Однажды, когда я ещё не был начальником АТБ, Фролыч отправил на это совещание меня, вместо себя. Я, признаюсь, этого не хотел, командировка выпадала на 21 апреля, а это мой день рождения, в то время, будучи молодым, я ещё не потерял способности выделять отдельные праздничные дни от будней, но Фролыч настаивал и я полетел. Кстати, ещё одна командировка в Шевченко, когда мы расследовали факт пожара на самолётах Ан-2 Чимкентского авиапредприятия, совпала тоже с моим днём рождения.
Совещание было рядовое, половину дня просидели в каком-то громадном актовом зале, слушали очередные воззвания к наведению порядка в авиации, чего, по моему мнению, добиться даже теоретически невозможно, встретил несколько своих знакомых из других управлений, поговорили о работе, кто, где и как устроился, с грустью вспоминали студенческие годы. Тематика совещания была обычная, цель весьма прозаичная, не допустить авиационных происшествий на предстоящих авиахимработах. Всё шло по ранее разработанному плану и воспринималось соответствующим образом. Наверное, в одной из приватных бесед, я всё-таки проговорился, что у меня день рождения. Как-то это, видимо, «дошло» и до командования нашего управления.
По окончании совещания наши «казахи» традиционно собрались вмести и мы поехали в аэропорт, там планировалось проведение неофициальной, заключительной части совещания. Я был сильно удивлён, когда стал виновником торжества. Заместитель главного инженера управления, некто Замора, который впоследствии стал главным инженером Таджикского управления ГА, произнёс речь, после которой все стали меня поздравлять, даже подарили какие-то подарки. Я, конечно, понимал, что в данном случае стал просто поводом для очередного застолья, но, всё равно, чувствовал себя действительно именинником.
Когда все уже стали достаточно разговорчивыми, ко мне подошёл Замора, расспросил о делах в Уральске, ненавязчиво, но настойчиво потребовал объяснить отсутствие нашего начальника АТБ. Я уже и не помню, но причина его отсутствия была действительно уважительная, тем не менее, Замора при расставании произнёс неожиданную для меня фразу, смысл которой заключался в том, чтобы я готовился стать начальником АТБ.
Уже прилетев в Уральск, на абсолютно трезвую голову я проанализировал его слова и предположил, что мне предложат должность начальника АТБ в другом предприятии, о том, чтобы заменить Басана я и в мыслях не имел. С ним у меня были хорошие отношения, он многому меня научил, да и дела в службе шли не так уж и плохо, чтобы «менять коней на переправе».
Ещё одно воспоминание о Целинограде связано у меня с особенностями, если не сказать с недостатками, моего характера, которые иногда проявлялись совсем несвоевременно и, порой, имели далеко идущие и совсем не позитивные последствия. Надо отметить, что моё восприятие существующих в то время отношений между человеком и обществом, между трудом и капиталом, между производительными силами и производственными отношениями, между классом правящим и классом изгоев сформировались с детства, не без влияния коммуниста-отца, закрепились в школе и институте, где я занимался этим не «из под палки», а глубоко и вдумчиво, и нашли своё подтверждение непосредственно на производстве. Я абсолютный материалист, анализируя обстановку на производстве понял, что социализм в чистом виде оказался недееспособным и что существующая тогда общественно-политическая и экономическая система носила вполне рыночный характер, хотя и несколько в извращённой форме. Рыночный характер такой системы подтверждает её довольно длительное существование. Выигрывал тот, кто имел весьма своеобразные деловые качества, позволяющие «выплыть» или «всплыть», благодаря способностям создать у вышестоящего командования хорошее мнение о себе. Причём, в этом случае, были хороши все способы, а именно, подкуп, взятка в различных формах и т.п. Способствовало такому продвижению, и поощрялась практика активности работы в общественных и партийных организациях, банальное наушничество и т.п. На более поздних этапах, в период «пустых полок», немаловажными факторами были связи в сфере распределения материальных ценностей, к примеру, если супруга претендента работала заведующей секцией в продовольственном магазине, то это было превалирующим фактором и никакие выдающиеся производственные показатели конкурента не шли во внимание. На протяжении нескольких десятилетий исказились критерии продвижения по служебной лестнице, в итоге сформировались руководящие органы абсолютно не способные управлять современным и развивающимся производством. Так долго продолжаться уже не могло, система должна была пройти процесс обновления в новом качестве.
Подобную мысль я высказал в Целинограде, в далеко не официальной обстановке, в ходе очередной послесовещательной вечеринки, но в присутствии высокопоставленных лиц управления. Думаю, что многие думали так же, но отнеслись к моим «душеизлияниям» далеко не однозначно, что было вполне естественно. Даже в нашем высокотехнологическом управлении, многие руководящие органы возглавляли отфильтрованные системой люди с низкими профессиональными качествами. И если до этого момента я был в управлении для одних хорошо подготовленным специалистом, а для других – просто «тёмной лошадкой», то после этого совещания слух обо мне быстро разнёсся по кулуарам и часто я встречал при общении настороженный и недоверчивый взгляд собеседника, а многие просто стали считать меня «недалёким» и несовременным человеком. В частности, в очередной дискуссии с одним из очередных замполитов нашего авиаотряда, по-моему, он всерьёз был озабочен моим психическим состоянием, с подобными взглядами, да ещё находясь на руководящей должности, в то время я был недалёк от бесплатного размещения в соответствующее медицинское учреждение.
Вот такие, не совсем однозначные ассоциации, возникают у меня сейчас, много лет спустя. Сейчас, конечно, Астана – это уже не тот провинциальный город, каким был ранее, сейчас это столица суверенного Казахстана, все органы управления находятся там и высокопоставленные лица этих органов вынуждены «терпеть» все метеоизыски этого края, после благодатного климата Алма-Аты, который, кстати, теперь называется Алматы.
Практически все областные города современного Казахстана имеют другие названия, некоторые абсолютно новые, как, например, Тараз, другие, искажённые от русских названий. Так Усть-Каменогорск называется теперь Устькамен, Семипалатинск – Семей. Уральск как-то «выбился» из общей колеи, наряду со старым названием «Уральск», он имеет новое – «Орал», причём оба наименования используются практически наравне, несмотря на активные попытки переименования Уральска, к положительным результатам это пока не привело. В народе ходит молва, что Уральск не переименовывают потому, что он единственный из всех, находится на официальной территории Европы, сейчас усиленно массируются слухи, что после того, как Казахстан «отпредседательствует» в Совете Европы, Уральск неизбежно переименуют. Ну что ж, поживём – увидим, по крайней мере, я этому уже не удивлюсь, так как это вполне логично. Кроме того, русские корни в названии Уральск тоже сомнительны. Происхождение слова Урал досконально никем не изучено и однозначно не трактуется, возможно, оно имеет или тюркскую основу, или основу из языка народов Восточной Сибири. Что касается старого названия города «Яик», который основали беглецы из средней России в 15-16 веках и назвавшие себя яицкими казаками, то слово это явно и однозначно заимствовано от тюрского «Джайык» - тихий, спокойный. Так назывался Урал до оказачивания (применю это изобретённое мной слово, так как сейчас в средствах массовой информации широко бытует понятие, как «расказачивание» - символ уничтожения казачества, как сословия, в период Гражданской войны). Да и само слово казак, происходит от искажённого тюрского «казах», то есть вольный человек, так назвали себя казахи в период становления нации. Всё это внешние атрибуты, не имеющие принципиального характера и использующиеся только как попытки в короткие сроки «переписать» часть истории в угоду того или иного направления политики правящих классов. Сущность же остаётся прежней, бедному казаху, как и бедному русскому, делить нечего, а вот в отношении бедных и богатых, будь они казахами или русскими, неизбежны антагонистические противоречия, последствия которых непредсказуемы на данном этапе развития нашего постсоветского пространства. |
