Каталог статей

У нас каучук перед загрузкой резали, ножи машины постоянно тупились, что приводило к сбою технологии и дополнительным затратам. Резать эти пластины каучука - тяжеленный, труд, рабский. У нас все компоненты должны были по технологии взвешиваться, но никто этого никогда не делал, сколько получилось, столько и в барабан, процесс не остановишь, график напряжённый. Поэтому часто наши шины не выдерживали ресурса, рекламации были, неприятности, в Германии колёса наши взрывались, аварии и катастрофы.

У немцев же всё было автоматически, всё дозировано и всё вовремя. Но это только первое время, пока в течении года немцы не контролировали процесс. Дальше пошло всё по-нашему. Допустим, порвалась цепь, такой «немецкой» цепи у нас нет, покупать дорого, да и производство плановое, нельзя допустить недовыполнения, можно приспособить «нашу» цепь. Конечно можно, но надо менять звёздочку на валу. Звёздочка не подходит на вал, надо проточить вал, протачиваешь вал, он не выдерживает и обламывается, значит надо менять весь вал, а значит и менять подшипники. Короче, целая серия доработок и к концу года всё было переделано под «наш» стандарт.

Опять всё делали вручную, ничего «немецкого» не работало. Шланги, провода растащили, теперь всю автоматику демонтировали за ненадобностью, цех, величиной со стадион остался пустым. Дорогую «немецкую» сажу заменили нашим аналогом, условия труда в русском и немецком цехе практически сровнялись. Когда я с немцами работал, они меня уважали. Они профессионалы, да я вроде не дурак, я им помогал активно и профессионально.

Разные они были люди, одни открыто нас назвали «rusisch schwein», отзывались пренебрежительно, как у нас в Америке некоторые смотрят на меньшинства, другие были вполне лояльными. Даже один немец, старик, который воевал, сидел у нас в плену, ничего плохого про русских не говорил. Когда они уезжали, они мне привезли прямо домой то, что мы тогда и в глаза не видели. Принтеры, сканеры, с которыми они работали, компьютеры, фонари электрические, очень мощные и эффективные и много чего другого, нанесли полную квартиру. Я предлагал им поделиться с бригадирами, другими заводскими начальниками, но они настаивали, чтобы я всё взял сам, за хорошую работу. Я много продал, просто раздавал, даже кое-что привёз с собой в Америку.

Как наиболее подготовленный, я потом занимался переоборудованием немецкой технологии под наше сырьё. Самое основное это, конечно, сажа. Не хотела наша сажа сыпаться в их бункер, её просто выдувало, там по технологии была полная герметичность и сажа не сыпалась. Подумал, предложил технологию, конструктивное решение, нарисовал всё, оформил рационализаторским предложением, отдал заместителю начальника по оборудованию, кореец был у нас там, чтобы он всё проверил и подписал.

Спустя некоторое время он вызывает меня и говорит, вот распишись. Оформлено было конечно, качественно, суть осталась моя, но всё выполнено на ватмане, под линеечку, текст расписан, но моя фамилия в самом низу, после начальника цеха, заместителя по технологии, заместителя по оборудованию. Я не привык к такому явному обману, я на Чукотке судился год с командиром отряда, подписать отказался. Они долго уговаривали, что в таком виде оно быстрее пройдёт, что уже всё оценили, вчетвером получим 12 тысяч рублей, но я «упёрся», несмотря на то, что при моей заработной плате в 100 рублей, это была астрономическая цифра, тем не менее, я занял принципиальную позицию, это у меня «в крови», тем более, что это было преподнесено в такой наглой форме.

Короче, отказался я подписывать, они сказали, что от моей подписи теперь ничего не зависит, будут оформлять так, как есть. Надо, чтобы машины работали, без этого они не работают, производство останавливать нельзя. Они всё оформили, а я подал в суд. В городском суде меня «отфутболили», факт моего авторства не признали, посоветовали сказать спасибо начальнику цеха, что они включили в состав авторов меня.

Я на этом не остановился и с помощью моих подчинённых, одна смазчица подрабатывала по вечерам уборщицей и увидела моё рацпредложение, сумел достать свой оригинал. Начальник цеха, пребывая в полной уверенности в безнаказанности, даже не предпринял никаких мер, чтобы уничтожить или надёжно спрятать мои эскизы и экземпляр первоначального предложения. Причём оригинал я получил не по своей инициативе, подчинённые меня уважали и уборщица, будучи в курсе событий, сказала, что видела эту бумагу в столе у заместителя начальника цеха по технологии. Короче, забрал я эти бумаги, пошёл в суд и суд выиграл.

Начальники тут же подают на обжалование, едем в область, в Могилёв, в областном суде я проигрываю, вернули дело на дорасследование в Бобруйск опять. Короче, мотался я из Бобруйска в Могилёв почти семь лет. То у меня деньги забирали, то возвращали. Работать стало достаточно сложно, когда начальник цеха и два его заместителя постоянно «таскаются» с тобой по судам.

В перерывах между заседаниями суда они возили судью на обед, а я коротал обеденный перерыв в парке и прекрасно всё это наблюдал. Устал я от всего этого, надоело всё, да и денег нет по судам ездить, а однажды меня вызвал директор завода и посоветовал всё это дело прекратить, прекрасно всё он понимал, но взамен за «перемирие» пообещал мне выделить автомобиль вне очереди, понимая, что я могу вообще остаться без ничего, я согласился.

Как я понял, подобный подход к рассмотрению инициатив работников, в постсоветской России практически не изменился. Недавно читаю в новостях. Журнал «Русский репортер» №7 (185) от 24 февраля 2011 года. «На прошлой неделе предупреждение получила еще одна знаковая фигура лужковской эпохи — экс-руководитель московского метро Дмитрий Гаев. Прокуратура направила в Следственный комитет РФ результаты проверки его работы и требует возбудить уголовное дело. Прокуроры считают, что Гаев незаконно получил 112 млн рублей вознаграждения, оформляя как собственные изобретения технические разработки, автором которых он на самом деле не являлся».

В это время нам стали выделять много автомобилей, так как мы были поставщиками автомобильного завода в г. Тольятти, где тогда выпускались первоклассные по тем временам автомобили «Жигули». Заключили договор соответствующий, это было уже во времена перестройки, и многие предприятия переходили на натуральный обмен (бартер), причём машины были дешёвые, со значительной скидкой.

Выделяли машины по спискам, директор завода распределял по цехам, а в цехах проводилась уже окончательная процедура, заключавшаяся в проведении совместного заседания администрации с профсоюзным комитетом, на основании решения этого заседания и выделялись автомобили. Ну и сразу же я заметил, что, несмотря на обещание директора, меня постоянно «обходят», не выделяют. Сначала я не обращал на это внимания, потому что у меня и денег то не было, а потом, когда появились какие-то деньги, стал возмущаться, выступал на собрании, аргументируя тем, что работаю уже дольше всех и много сделал для того, чтобы цех не встал, практически полностью переоборудовал немецкий цех под наше сырьё, тем самым обеспечив работу всего завода, так как шины без резины не делают, без резины стоял бы уже давно и весь завод.

Оказывается, что денег не было и у тех, которым машины распределяли, они их просто вовремя перепродавали. На нашем заводе появилась минская «мафия», она, пользуясь тем, что денег у рабочих не было, а машины поставлялись регулярно и в больших количествах, стала их перекупать. Причём технология эта была настолько отработана, что для этих парней в кожаных куртках нужно было только решение местного комитета цеха, они платили за него деньги, а потом всё оформляли сами.

Наконец директор дал персональное задание начальнику цеха выделить машину именно мне, он пошёл на конфликт с начальником нашего цеха и пригрозил, если мне машину не выделят, то цех больше вообще машин не получит. Пару раз меня «по инерции» «прокатили», причём в последний раз один рабочий выдвинул предположение, что, поскольку Пинский еврей, то он уедет в Америку, поэтому машину ему давать нельзя, профсоюзный комитет поддержал такое предложение, хотя в то время у меня и в голове не было никакой Америки, несмотря на то, что, действительно, после отмены соответствующих ограничений, выезд евреев и Союза стал принимать массовый характер.

Но, в конце концов, всё-таки машину мне выделили, которую я успешно и реализовал по давно отработанной на заводе технологии, саму машину я и «в глаза не видел». Надо сказать, что машину мне всё-таки выделили за мои заслуги, я буквально ночевал на заводе, со мной работала бригада из надёжных, проверенных и талантливых мастеров своего дела. Не допускали мы даже малейшего простоя. В совершенстве изучили технологический процесс и оборудование, знали все его «слабые» места. Мы вполне обоснованно перешли на хозяйственный расчёт, чтобы наш труд не расценивался как обычное исполнение трудовых обязанностей. Мы знали, где можно сэкономить, не делали операций, необходимости в которых не было, что, вполне естественно, отразилось и на заработной плате, что и позволило мне, наконец, и обоснованно претендовать на машину.

А моему одному родственнику выделили машину «Москвича», это была одна из последних моделей «Москвича» 2140, изготовленного по французской технологии, но двигатель был «наш», 60 лошадиных сил всего. У него тоже не было денег, чтобы её выкупить. Ну, вот я, теперь имея определённую сумму,  решил её у него приобрести, нарушив тем самым общеизвестную истину, что с родственниками лучше не иметь денежных отношений. Когда я «толкнул» своего честно заработанного «Жигуля», то перекупщики взяли у меня только на условиях значительной скидки, а вот родственник запросил с меня полную стоимость, торговаться было неудобно, я купил машину, остался неприятный осадок. Он раньше уехал в Америку, первое время мы недолго жили у них, люди они неплохие, до настоящего времени поддерживаем отношения, дружим.

Но сначала, когда у меня появились деньги, я купил подержанный «Москвич» 408, неплохая была машина, ездили, дочку учил на ней ездить, она научилась. Потом машину разбили, продал я её за тысячу рублей, кое-как от неё избавился. На новом «Москвиче» я ездил до самого отъезда в Америку.

Сестра моей жены уехала раньше, жена тоже начала потихоньку «готовить» и меня.  Но я даже и слышать об этом не хотел. Коммунист до мозга костей, это длилось очень долго. Жена активизировалась, дело чуть не дошло до развода, она решила окончательно, а замужних женщин не выпускали. Я был согласен и на развод, вопрос только стоял о детях, никто не хотел оставаться без детей.

Но тут как-то начала меняться обстановка. В своей жизни я встречался со случаями, когда меня откровенно оскорбляли за мою национальную принадлежность, однако я мужик, я всегда мог постоять за себя, никогда и никому не жаловался, разбирался сам, порой даже дрался, как это и положено настоящему мужику. Потом я понял, что это система и мне в одиночку с ней не справиться.

 Нахлынули воспоминания детства. Наш с Семёном отец вместе с Л.И.Брежневым воевал на Малой земле, был в морской пехоте, много раз был ранен, однажды осколок попал в орден Красной Звезды, и на фото из госпиталя он стоит с глубоко врезанной (вдавленной) раной в виде звезды, причём центральный винт для крепления ордена к гимнастёрке ушёл глубоко в тело. Фото жутковатое, он воевал пока осколком в 1944 г. ему не оторвало правую руку. У меня есть фото, на котором отец и более 50 безногих и безруких молодых парней, рано состарившихся мальчишек, у которых ещё не было любви, а были только боль и кровь в жизни. После войны в Белоруссии папа построил домишко, и соседи (видимо, в знак благодарности за его пролитую кровь, и за них в том числе), почти каждую ночь ломали нам забор, а на том что оставалось весьма грамотно для их развития писали слово "жид" в разных интерпретациях, а так как отец был без руки, то почти каждый день (мне тогда было немногим меньше 9 лет) мы, как могли, всё восстанавливали. Тогда я и получил удар топором точно между глаз, шрам на переносице сохранился до сих пор.  

Я понял, что становится всё хуже и хуже и ничего не меняется и я «сдался». И как оказалось, поступил правильно. Последующие события в Белоруссии только подтвердили мои опасения. Недавно прочитал информацию о поездке Лукашенко в Бобруйск, пару лет назад. Бобруйск – это мой родной город, из которого я уехал раньше, город, конечно, изменился сейчас сильно. Так вот, Лукашенко там походил по улицам и на собрании городского актива «выдал» резюме: «Видите, евреи уехали, и какой город чистый стал».

Естественно, что мысли г-на Президента, невольно находят отклик и у населения. У меня парнишка был знакомый, он в Находке работал в аэропорту бортмехаником, раньше жил в Белоруссии, где-то в Могилёвской области. Он часто рассказывает, что настроение у моего поколения достаточно консервативное, за Батьку они всё отдадут, потому, что он держит всё в кулаке.

Начали оформлять документы, жена всё делала, потому что она уже занималась этим, когда уезжала её сестра. Несколько раз ездили в Москву, в посольство. Вопрос стал о указании причины выезда, я не хотел «лезть на рожон», хотел написать, что еду для воссоединения семьи, но мне посоветовали, что с целью надёжности и оперативности получения разрешения, нужно указать, что были причины притеснения по национальности.

Таких причин было у меня буквально «по горло», на работе явных таких случаев не было, за исключением, когда вспомнили мою национальность, при распределении автомобилей, однако, когда мои ребята подопьют хорошо, то спьяну часто болтали о том, что скрывали на трезвую голову. Разбирался я сам, ни на кого обиды никогда не держал, просто люди уже были озверевшие нищетой и бесправием и, не зная истинных причин происходящего, винили евреев в этом. После такого оформления документов, мне выдали разрешение без всякого собеседования.

Я всё продал, квартиру, машину, за всё вместе получил около 12 тысяч долларов. 10 тысяч на пять человек разрешали вывозить без декларации, остальные деньги надо было декларировать. Вылетали из Минска, через Дублин. Я уже оформил декларацию, но всё  в аэропорту ходил, выспрашивал, хотел уточнить. Один милиционер сказал, что на 10 тысяч декларация не нужна. Объявляют вылет, я, опять на всякий случай, подхожу к одной женщине в пограничной форме, спрашиваю. Она мне говорит, что выше 500 долларов надо всё декларировать. Очередь движется, куда бежать? Взял сына, пошли в туалет, я засунул ему под майку деньги. Подошла наша очередь и нас заставили пройти на досмотр, он сразу к сыну, вывернули карманы, деньги сразу нашли.

Все плачут, нам предлагают, либо лететь без денег, либо оставаться и через суд всё решать. Начали выяснять, деньги эти можно было вывести и без декларации, если бы мы их не прятали. Прилетели в Америку менее чем со 100 долларами, так как часть потратили на обед в Ирландии. Ни на такси, ни, даже, на автобус денег не было. Но нам там помогала наша еврейская организация, так что всё закончилось вполне благополучно.

Сейчас смотрю и думаю, как бы я смог жить там сейчас, я бы там не выжил. Нужно было либо полностью «заткнуться» и «молчать в тряпочку», я не смог и не захотел. Сейчас я уже сильно «вжился» в эту систему и мне это трудно понять, насколько это дико выглядит там, где я жил раньше, это же ужас.

Про дела  на бывшем постсоветском пространстве очень тяжело и грустно слушать, переживаю, просто не могу. Я смотрю передачи ЖКХ по российскому телевидению. Вот они показывают, какие люди беспомощные, беззащитные, как с ними  «варварски» поступают, волосы на голове шевелятся. И вот первый канал, они кому-то помогают, что-то делают. Я позвонил туда на эту передачу, мне никто не ответил. Я просто хотел спросить, ну хорошо, Вы помогли человеку, добились справедливости, но что стало с тем человеком, который нарушал эту справедливость. Абсолютно ничего, видимо все материалы в архив и всё. Мы помогли одному конкретному человеку, из миллионов, как этот так. Это просто ужас.

Наш однокурсник Толя Кривко, теперь он заведует отделом в Выборском филиале Ленинградской академии авиации, часто мне звонит, общаемся. Так вот он ломал ноги, три раза уже ломал ноги, вот после Нового года опять сломал. Я ему говорю, Толя, вот если бы ты здесь сломал ногу, даже не сломал, вывихнул бы здесь, то ты стал бы миллионером. Он ответил, что ему то же самое сказал его студент, который живёт в Лос-Анжелесе и работает командиром «Боинга». У нас в Америке это вполне естественно. Я  не понимаю, как это всё там, на Родине. Я, конечно, понимаю, что я уже сильно «вжился» в эту систему и мне это трудно понять, насколько это дико выглядит там, где я жил раньше, это же ужас.

Россия придёт к этому, я надеюсь, всё равно придёт, нельзя жить без цивилизации, в первобытном мире. Даже Китай и тот «вылазит» наверх. Очевидно нужно время, которое для людей нашего возраста понятие достаточно абстрактное. На своём веку мы, видимо, уже не суждены увидеть возрождения и, тем более, расцвета России, но, надеюсь, наши внуки и последующие поколения будут жить уже в едином цивилизованном мире.

Конечно, тоска по Родине, ностальгия меня не покидает, я постоянно слежу за всеми событиями в России и всего СНГ. Вот для справки даже привожу современное состояние завода, которому я отдал лучшие годы моей жизни и много физических и моральных сил. Сведения почерпнуты мной с сайта моего завода.

Созданный в 1972 году Белорусский шинный комбинат "Белшина", на сегодняшний день является крупнейшим комбинатом своей отрасли в странах СНГ и одним из крупнейших комбинатов в Европе. Выпускающий более 130-ти типоразмеров шин различных модификаций, от самосвалов особо большой грузоподъемности марки "БЕЛАЗ", до легковых автомобилей марки "ОКА”. В состав комбината входят четыре завода: