Моей профессиональной ориентацией родители не занимались. Иногда мама высказывала пожелание, чтобы я стал фармацевтом, «пармацептом» как она говорила. Я это замечание никогда всерьёз не воспринимал, не было никакой тяги к этой профессии, в нашем роду никогда не было врачей, хотя у отца была попытка обучения в медицинском училище, но по комсомольскому набору он был «брошен» на раскулачивание, а после этой акции сильно отстал от однокурсников и больше в этом училище не учился. Отец поговаривал об инженерной подготовке, по примеру моего старшего брата, но никогда и никто из родителей не настаивал на своём пожелании. Теперь я понимаю, почему это так происходило, так легче жить, впоследствии дети не имели морального права предъявлять родителям претензии за неудачный выбор профессии.
Когда я закончил 7 классов, летом у нас в гостях был старший брат Володя. Он впервые приехал с женой. После института (он окончил Бауманское училище по специализации гусеничного транспорта), он был распределён в Министерство обороны и направлен на Ковровский завод. Завод был известен как производитель мотоциклов «Ковровцев», однако эта продукция не была основной и была незначительной по объёмам. После распределения Володя жил на частной квартире и очень скоро женился на хозяйской дочке, на несколько лет старше его. По рассказам Володи, жил он неплохо, уже получил однокомнатную квартиру в новом доме, работал на перспективной должности в конструкторском бюро завода. Чем конкретно он занимался, не говорил, но, по моим обобщениям, он проектировал гусеничные шасси для различных изделий противовоздушной обороны. Завод ещё называли «Дегтярёвским», по имени знаменитого конструктора, изготовившего ручной пулемёт, видимо и тогда он выпускал какое-то скорострельное оружие. По рассказам брата, в Коврове было два техникума, механический и строительный. Брат жены Володи учился в строительном техникуме.
Мой отец особой церемонностью не отличался. Он конкретно поставил вопрос о том, чтобы Володя взял меня к себе. С одной стороны его можно было понять. Был он довольно преклонного возраста, дети были ещё достаточно малыми, по возрасту, мы годились отцу во внуки, поэтому он стремился поскорее «поднять нас на ноги». С другой стороны отец был чрезвычайно скупым. Ежемесячно он высылал Володе во время его обучения минимально необходимую сумму денег и хотел бы компенсировать эти вынужденные расходы. Брату деваться было некуда и он согласился. Почему-то все забыли, что неполное среднее образование в то время было уже восьмиклассное, отец и мать знали об этом, но отец с уверенностью говорил, что меня с моими пятёрками возьмут в любой техникум. Брат уехал уточнить и вскоре прислал письмо, что аттестат о неполном среднем образовании необходим обязательно и смысла мне ехать пока нет.
Весь последующий год я жил в ожидании значительных перемен в жизни. Старался учиться получше, закончил восьмилетку на отлично с похвальной грамотой и сразу, по получении документов, отец стал собираться в дорогу, для сопровождения меня. Он уже был в гостях у брата, поэтому сильно не переживал, дорога была известна. Мне купили новый большой коричневый чемодан. Мама напекла булочек, в каждой булочке запекла яйцо, сварила на дорогу курицу. Я решил взять с собой баян, все были твёрдо уверены, что обратной дороги нет и баян надо брать сразу.
Рано утром, на автобусе мы с отцом выехали на станцию Казахстан (ныне г. Аксай). Поезд на Москву отходил ближе к вечеру, мы целый день просидели на железнодорожном вокзале. Ехали в Москву сутки, на Казанский вокзал приехали тоже вечером. Поезд на Ковров был поздно ночью, на вокзале я крепко заснул и отец долго не мог разбудить меня к поезду. В дороге мы усиленно ели мамины булочки, ничего отец не покупал, экономил.
В Ковров мы приехали рано утром, ещё не ходили автобусы. Брат почему-то нас не встречал, и мы добирались на первом автобусе самостоятельно. У отца не было мелких денег, и кондукторша провезла нас бесплатно, думаю, что это была очередная хитрость отца. Брат жил в районе, который назывался «Киркиж», видимо по названию деревни, расположенной на этом месте рядом. Дом был четырёхэтажный, кирпичный, новый. Встретили нас довольно приветливо. У брата уже была дочка Лариса, ей было 3-4 года.
Документы в техникум пока не принимали, только что закончились экзамены в школах. Отец прожил со мной несколько дней и стал собираться назад. Я оставался один и только теперь начал осознавать своё положение. Было довольно грустно, тем более, что поведение отца не позволяло расположить к себе новых родственников. Брат воспринимал его причуды понятливо, он хорошо знал отца, но сноха всё время «воротила нос», тем более, что было от чего. Когда мы приехали, отец спрятал диван с булочками под кровать и ни с кем не делился, когда все уходили на работу, он доставал чемодан и мы усиленно ели булочки и уже начавшиеся портиться в них запечённые яйца. Мне отец совсем не оставил денег, тоже из своих щепетильных соображений, потом я понял, что для брата, только «встававшего на ноги», с маленькой дочкой и женой вобщем то из нищей семьи, я становился настоящей обузой. Тем более, что квартирка была небольшая, однокомнатная, а я был уже довольно взрослый и сильно стеснял брата с женой, как, очевидно, и они меня. Спал я на раскладном диване, вместе с маленькой племянницей.
Для учёбы был выбран механический техникум, на котором был факультет радио. Была очевидна перспективность такого образования. В техникуме не было общежития и документы принимали только с пропиской. Брат прописал меня, а поскольку у меня ещё не было паспорта, постольку штампик о прописке мне поставили на свидетельстве о рождении.
До экзаменов я усиленно повторял материал, интенсивно решал задачи, читал учебники, которые в избытке привёз с собой. По субботам мы с братом ходили в баню, здесь я впервые в жизни попробовал пиво, ничего хорошего я в нём не нашёл, не пил пиво всю жизнь и до настоящего времени. Один раз в воскресенье мы на велосипедах ездили купаться на речку Клязьму. Река мне не понравилась, вода в ней имела коричневатый, навозный цвет. На берегу, в траве сидели несколько рыбаков, рыбы не было, шёл разговор, что вчера, к кому-то «подходил» окунь. Нашему Уралу река значительно уступала по всем параметрам.
У брата было два новых велосипеда. Они были выполнены в спортивной манере, имели несколько скоростей. Однажды, когда все были на работе, я ездил на велосипеде в лес, который был расположен рядом с Киркижем. Лес конечно отличался от нашего. В лесу было очень чисто, почва была песчаная. Лес был хвойным и состоял из высоких сосен, реже встречались небольшие ели. В лесу я услышал мелодию рожка, пастух пас коров и играл на небольшой дудочке. На опушке леса я обнаружил куст, на котором было довольно много алых ягод, по форме очень похожих на нашу ежевику, только ярко красного цвета, попробовав, я понял, что это малина. Раньше я малину никогда не видел и не ел. Малину в Бурлине начали разводить только в семидесятые годы.
Один раз мы ходили в гости к родным жены брата. Я брал с собой баян. Надо отметить, что навыки игры у меня были невысокие, как следует играть я не смог, да и волновался сильно. Пели песни «На Волге широкой, на стрелке далёкой», «Подмосковные вечера». Новые родственники моей невнятной игрой были несколько разочарованы.
Был очень неприятный случай, который обострил мои отношения со снохой. Как-то они принесли с рынка около ведра какой-то дикой ягоды на варенье. Дали мне немного попробовать, какая ягода здесь растёт. Помню, я не наелся, не привык я есть в таких объёмах. Дома мы наедались первой смородины или тёрна до оскомины. Когда все ушли я съел несколько горстей самостоятельно. Вечером была проведена воспитательная работа. Оказывается ягода была перемерена стаканами, при повторной перемерке вскрылась недостача, я был дома один. Срамила меня сноха, брат участия не принимал, было очень стыдно. Однажды, когда я опять остался один дома, я решил сделать яичницу, а чтобы никто не заметил, вынес скорлупу от яиц в мусорный ящик, который был на площадке лестничной клетки. Сквозняком захлопнуло дверь и я просидел на площадке до обеда, пока не пришёл на обед брат. Увидев его я сделал вид что только что вынес мусор и поднимаюсь, а брату предложил яичницу, якобы приготовленную для его обеда. Опять было очень стыдно. Я начал понимать, что у меня будет в дальнейшем, сильно скучал по дому, жизни здесь я себе не представлял.
Наконец наступил день первого экзамена – математики. В билете была одна задача про велосипедистов, которую я быстро решил. В нескольких примерах сделал ошибки по причине отсутствия бумаги для черновиков. Дали небольшой лист бумаги, которого мне явно не хватало. На следующий день я увидел себя в списках экзамен не выдержавших. Надо отдать брату должное, он сразу же попытался забрать мои документы и сдать их в строительный техникум, который считался попроще и там всегда был недобор. Но документов там не приняли, хотя мы с братом ходили на приём прямо к директору. Так не удалась моя первая попытка связать свою судьбу с радио. Переживал я сильно. Было боязно одному возвращаться домой, отец за мной приехать не мог.
Меня быстро собрали. Я вёз назад свой большой пустой чемодан и чемодан с баяном. В Коврове меня посадили на поезд, а в Москве я должен был самостоятельно перебраться с Ярославского на Казанский вокзал, купить билет и доехать до станции Казахстан, затем на автобусе до Бурлина. В дорогу мне дали 3 рубля, я глубоко стесняясь и переживая попросил, что неплохо бы было передать какие-нибудь гостинцы, моя мама всегда ругала отца, когда он приезжал откуда-нибудь без подарков, но брат был в командировке, а сноха решила этот вопрос очень просто, мне было отказано. Ехать надо было двое суток с лишним. К своему удивлению, я неплохо справился с этой задачей. Только очень мучительно было ждать поезда в Москве. Утром я приехал в Москву и до вечера бродил по вокзалу. Вокзал был переполнен по сезону, сидеть было негде, только стоять. Ехать в город я не решился, боялся потеряться. У одного фарцовщика, по возрасту моего ровесника, я купил одну пластинку, как тогда говорили, «на костях», то есть на рентгеновском снимке, на ней, как впоследствии оказалось, были записаны модная в то время «Ямайка» в исполнении Робертино Лоретти и какая-то очень приблатнённая песня под названием «Хочу мужа». Здесь же, в гастрономе я купил 300 грамм настоящего голландского сыра, который очень любила моя мама. Двое суток я ничего не ел, но этот гостинец я довёз маме. На автобус до Бурлина у меня осталось ещё ровно 60 копеек.
С автобуса до дома я шёл «по задам», то есть не по улице, а за огородами. Боялся кого-нибудь встретить, однако одна соседка всё же встретилась и начала разглагольствовать о оценках, пятёрках, полученных в Бурлине, то есть откровенно высказала сомнение в уровне моих знаний, опять было очень стыдно. Очень сильно переживала моя мама, когда я заявился домой с двумя чемоданами, голодный и понурый, отец был более сдержан, но явно недоволен сложившейся ситуацией. Несколько дней я не выходил на улицу, было стыдно товарищей, но потом как-то всё наладилось, даже в школе потом никто не напоминал мне о моём позоре. |
