 Я хочу рассказать
еще об одной моей деятельности, работе председателем садоводческого общества.
Выбрали меня против моего желания и моей воли. Немного предыстории. В
1982 году, наконец, получили мы
двухкомнатную квартиру через СУ-2 треста «Оренбургжилстрой» в Степном
поселке на третьем этаже. Был у квартиры один недостаток. Квартира была
углом, «чулком». Правда, потом я,
отобрав с зала три квадратных метра, сделал перегородку, получилась
кладовка для всякого барахла. Программу
максимум, ради чего я пошел работать на
стройку, я выполнил.
Степной поселок, это конец города Оренбурга, недалеко
расположен овощной совхоз «Дружба». На
полях совхоза, после уборки,
оставалось много овощей. Нас с
предприятия постоянно посылали на поля выполнять различные работы: полоть,
убирать урожай, так что все поля совхоза я знал хорошо. Ехали на эти работы с
охотой, так как возвращались с работы часа в три дня, можно было набрать овощей с поля и после работы оставалось
время для решения свих проблем. Брали с собой
несколько бутылочек водки, в конце выпивали. Возвращались с песнями. В ОАО
«Оренбурггражданстрой» работал главным механиком Юрий Миронович, по молодости
он был лауреатом всесоюзного конкурса «Алло, мы ищем таланты».
Так что после полевых работ мы еще слушали концерт в исполнении Юры. Под
настроение пел он и что-то из популярных оперетт.
 В принципе было не скучно. Работая, я видел, сколько
после уборки оставалось в поле овощей. Обратил внимание, что ходят люди и собирают остатки овощей на уже убранных
полях. Их никто не прогонял, хотя на неубранные поля людей не пускали.
Вспомнил, что в деревне мы не сажали картофель в больших объемах, а папа ходил
уже по убранным полям и за день набирал мешок картофеля. Он заранее говорил,
куда пойдет, я, прекрасно зная в округе 10 км. от Бурлина все дороги и местность, ехал к нему на велосипеде и уже пешком этот
мешок картофеля вез домой на раме велосипеда. Папа собирал картошку всякую и
мелкую и резанную. Потом дома сортировал, что нам есть, что есть корове. Это же
мы стали практиковать и в городе. Купили всем (мне, Оле и Наташе) по
велосипеду. И втроем после работы на поля.
Оля неугомонная, чем-то она этим напоминает мне отца.
Папа не работал и чувствовал вину перед женой и семьей, что он мужчина, а денег не зарабатывает. Не работал он по состоянию здоровья, зато все хозяйство дома вел он. Пенсия его
инвалида Отечественной войны 3 группы была маленькая и составляла 20% от зарплаты мамы. Зато всю
мебель дома он сделал сам. Косил сено, заготавливал дрова, ухаживал за коровой,
вот в огороде, это мы с мамой
работали, ему тяжело было копать землю и
носить воду из-за ноги, раненой в
колено. Потом купили насос «Агидель» и надо было только разбросить шланги, а
уже меж грядок ходили, поливала или
мама, или я, когда был в отпуске. Оля тоже меня освободила от забот по хозяйству и все
придумывала сама, мне только приходилось выполнять ее задуманное. Я не всегда был согласен с ее
решением, но право спорить у меня не было, поэтому всегда подчинялся. По другому было нельзя, в борьбе
характеров кому-то надо было уступать. Уступал
я. Этим самым она отучила меня думать, а зачем, если мною
продуманное решение всегда встречалось в
штыки. В 90 годы стало невыгодно выращивать овощи и совхоз
начал сворачивать свою деятельность. Цены на овощи и не только на них резко
поползли вверх. Встал вопрос о необходимости
заводить дачу. Тут как раз на работе выделили участки в районе горы Гребени. Нам этот район нравился, от
СУ-2 мы там несколько лет
сажали картофель. Нашли много полян
земляники, места для рыбалки, кусты дикой вишни. На всех желающих участков не
хватало, при разыгрывание мест, участок мне
не достался. С большим сожалением об
этом я сообщил жене. Оба расстроились. Оля говорит: «Может, кто откажется, то ты бери. Может, за небольшие деньги будут продавать, то тоже
бери». В начале, некто не отказывался и
не продавал участки. Меня вызвали в профком и говорят, если согласишься быть
председателем, то мы дадим тебе участок. Председателем я быть не хотел. Пришел
домой, сказал об этом жене. Оля говорит:
«Делать нечего, соглашайся»! Согласился, тогда я и думать не мог, что довольно-таки длительное
время для нашей семьи, мое председательство будет основным средством
существования. В раздербаевские 90 годы, когда зарплату задерживали по полгода,
зарплата председателя нас кормила. Не имея опыта,
было трудно, вначале мне помогали
с профкома. Потом стал уже сам входить в работу. Вопрос об использовании
рабочего времени решился сразу же. В
этом мне была открыта зеленая улица,
председательской деятельностью было разрешено заниматься в рабочее время.
Участки нарезали в 5 км. от станции «25 км».
Рядом ни электрической линии, ни дороги.
В регионе «Гребени -1» состояло 23 общества. Городское общество садоводов собрало нас
председателей. Выбрали правление
и начали решать общие вопросы. Их было вначале два. Это электрическая линия и
дорога. Мы сделали стратегическую ошибку. Во главе угла надо было
поставить охрану. В тот момент мы о ней
не думали, а зря. Несвоевременное
решение вопроса охраны погубило почти весь регион. Сохранилось лишь одно общество «Инвертор». Его
создавал Таразанов Александр, после него были еще один председатель Толкунов,
тоже Саша, а вот потом длительное время председателем был у них человек,
который зимой жил на даче и охранял их.
Об охране мы помнили, но оставили
это «на потом». Этого делать было нельзя. Да и воровства в 1991 году
такого еще в стране не было. Это уже с подачи Б.Ельцина и В.Черномырдина, была
организована кража проводов с садовых участков.
Алюминий переплавляли и потом оправляли судами через Прибалтику на
Запад. Все это знали, но те, кто могли
это предотвратить, были куплены этой
мафией. Это было организовано в масштабах всей страны. Так как у нас в России, в связи с продуманной деятельностью
реформаторов по развалу и разграблению страны, появились излишки электроэнергии,
то сели два президента Б.Ельцин и Н.Назарбаев и подписали договор по поставке
электроэнергии из Росси в Казахстан. А
вот подать электроэнергию оказалось сложнее, многие линии оказались
неработоспособными, все провода сняты и проданы. Это делалось открыто, у кого
на это была власть, чтобы остановить, все были подкуплены. Так же стали
воровать и электропровода и с линий электропередач «местного масштаба». Воров
ловили, отпускали, провода сдавали те, кто поймал воров. Но в тот начальный момент этого еще не было. Обсудив
совместную деятельность, мы приняли
решение, что основной нашей задачей будет строительство линии и подача
напряжения. Так как без электричества полива не будет. Параллельно стали разрабатывать проект дороги. Выбрали
казначея. Определили взносы. Среди 23 председателей были разные люди. Таких как я, которым нужна была дача,
оказалось меньшинство. В основном пришли ребята, чтобы заработать
деньги. Причём не всегда честным путем. Кстати,
садоводческий кооператив это позволяет делать. Государство пытается
вмешаться в деятельность садоводческих кооперативов, но сделать практически это
невозможно. Основная власть в садоводческом кооперативе, теперь они
переименовались в товарищества, это общее собрание. Неграмотность,
некомпетентность самих садоводов позволяет жульничать. Об этом я уже узнал в
процессе работы. В то же время мне
это было неведомо, надо было
бурить скважины. Для этого мы
заказали геологам проект, нам его разработали и мы бурили скважины по проекту. Среди нас нашелся энергетик Виктор Андреевич Ивашков. Он возглавил строительство
электролинии. Пользуясь нашей некомпетентностью, за два года строительства он
купил себе в городе дом и квартиру сыну. Так как мы не владели механизмом
строительства за «наличку», механизмом формирования цен, то он оглашал
расценки на общем собрании председателей, мы их одобряли, а работы делались в два раза
дешевле. Половину суммы денег он клал себе в карман. Иду по улице и на столбе
читаю объявления «Куплю двухкомнатную квартиру в данном районе» и телефон В.А.
Ивашкова. Вот это думаю да, значит он
нас дурит. На очередном собрании ставлю вопрос о проверке деятельности В.А.
Ивашкова. Избираем ревизионную комиссию.
В нее вхожу я, А. Федоров и В.
Харченко. Довольно-таки быстро сделали ревизию,
и установили факт, что В.А. Ивашков нас «надул» на большую сумму денег.
Посовещались. И решили, если этот факт мы обнародуем, то никто не будет сдавать
деньги. Только В. Харченко не
успокоился, но его преследовали не благородные, а корыстные цели. О его «порядочности»
или точнее непорядочности, я уже имел представление. Я ему занял миллион денег с условием, что он их
вернет черед месяц с 10% с учётом
инфляции. Он вернул через 3 месяца и без процентов. Тем не мене он
проехал по строительным организациям напугал их, грозя разоблачить. Пока суть да
дело, 70 процентов линии было построено. И тут застопорилось. Председатели
перестали сдавать деньги, и мы
начали спорить, как платить. Я
предложил, что найду экономиста, он разработает положение, как платить с учетом
инфляции. Председатели дали добро. Я в
течении месяца сам разработал программу, все согласились. За это мне заплатили.
В. Харченко ввел порядок получения всех протоколов заседания. Я организовал распечатку этих
протоколов, печатала Оля, она по
специальности машинистка. На работе я
взял списанные печатные машинки,
компьютеров тогда еще не было. Отремонтировал их у нашего работника. Так как
шла галопирующая инфляция, то даже на месяц задержка сдачи денег, не позволяло
сделать ту же работу, чем за
своевременно сданные деньги. Я постоянно был нацелен на конечный
результат.  В это момент я сдружился с Сашей Федоровым. Глупостей
было на всех уровнях предостаточно. Так в эти два года нарезали 100 тысяч
участков. Необходимости такой не было. Люди брали по два - три участка с
надеждой, потом продать. Мы были очень
активными людьми и старались использовать все возможности. Так в начале у нас многое
не получалось. И с проектом линии и проектом дороги. Я, имея личное знакомство с губернатором В. Елагиным, договорил с ним по проведению
совещания по вопросам садоводства.
Совещание проходило в малом зале, были собраны председатели всех
регионов. От «Гребеней-1» выступал
я, губернатор проникся нашими проблемами
и дал поручение своим службам помогать нами. Надо учесть, что в регионах «
Гребени 1,2,3» было нарезано 15 тысяч участков. То есть задействовано около 50 тысяч жителей
города. Отмахнуться от нас нельзя было.
С губернатором мы встречались почти каждый квартал.
Встречался я с ним, когда работал на стройке. У нас в
тресте «Оренбургжилстрой» в моем
строительном управлении произошла травма. Девушка из студенческого отряда вывихнула
тазобедренный сустав. Травма очень серьезная. Последствия ее человек ощущает
всю жизнь. Я был в отпуске и травму по-глупому скрыли. Об этом в поезде в
беседе со студентами узнал В. Елагин. Он в то время был 2 секретарем Обкома
комсомола и курировал строительные отряды. Потом я ее расследовали, как положено, стоял вопрос показывать в
отчете или нет травму со студентом строительного отряда. Поехал в обком комсомола, оказывается, как раз этим занимается В. Елагин. Посидели, поговорили, я его убедил, что и ему и нам не
надо придавать этой травме большую
огласку. Будут склонять по всем совещаниям. Я пообещал, что пострадавшей мы
больничный лист оплатим. Она не дня не
проработала, ей даже приём на работу не успели
оформить. А получила она травму на объекте,
перед тем как заходила в комнату на вводный инструктаж.
Платили мы ей 6 месяцев по ставке 2 разряда маляра. Это 80 руб. в месяц.
Довольно-таки приличные деньги для студентов. Потом когда первым
секретарем он был, то мы тоже
встречались. В этот момент в беседе Володя мне сказал: «Я никогда не думал, что
у нас так плохо могут жить люди». Володя как раз баллотировался в депутаты
Российского Совета. Вот как кандидату
ему пришлось пройти по центру города, по
жителям. «Если меня выберут, то эти люди
придут ко мне с просьбой, а я им не чем
не могу помочь». Были и потом еще с ним встречи. Знакомство мое с губернатором, не в коей мере, не говорит,
о каких-то моих особых способностях и заслугах. Просто так звезды
расположились или карты легли. Он же не
сразу стал губернатором, сначала был просто студентом Оренбургского
политехнического института, учился в
нашем ВУЗе, на три года младше курсом.
Жил в общежитии. Общежитие небольшое и всех студентов живущих в нем я знал. Тем
более, что Володя хорошо играл в волейбол,
не он играл за институтскую команду, которая была первой в области, но играл
прилично. В то время студенческий спорт был очень развит. 70%
членов сборной области по любому виллу спорта были студенты. Трудно работать и
тренироваться, на самом деле это я испытал на себе. День простоять у станка, а потом тренироваться, от такой нагрузки
устаешь. Это я испытал, когда работал
токарем на заводе «Гидропресс». Если в первую смену работаешь, то на тренировке
не можешь весь выложиться. Если во вторую смену, то трудно потом стоять за
станком. У нас тогда считалось, что нет профессионального спорта. Да, наши спортсмены не заключали контракты, не получали таких гонораров, как спортсмены
капиталистических стран. Тем не менее,
мы были первыми в мире. И обижены спортсмены не были не деньгами, не другими благами. Даже в институте
учитывались их успехи. Им делали некоторое снисхождение во время сдачи экзаменов. Спортсмены имели преимущество
при распределении рабочих мест после
окончания института. Спортсмены пользовались уважением. Ректор Бурьба А.А. не
когда не забывал отмечать успехи спортсменов материально. Я не помню, чтобы
после представления заведующего кафедрой
физкультуры Н.К. Савельева на поощрение, ректор не подписывал приказ. С
Николаем Константиновичем у меня были прекрасные деловые отношения. Мы с ним
часто бывали на совещаниях, регулярно раз в месяц присутствовали на президиуме
Областного Совета ДСО «Буревестник», который тогда возглавлял Сергей Павлович Загребнев. Мне не всегда были
понятны принятые на совещаниях решения. Николай Константинович мне после объяснял,
почему такое решение принято, как надо вести в той или иной ситуации. За это я
ему очень благодарен. В последующей жизни, я один только раз пошел ва-банк,
правда выиграл. Это во время работы в ПСО «Оренбурггражданстрой». Дело было так. Возле нашего объединения стали
застраивать новый микрорайон. К нам в отдел пришла делегация монтажников с
жалобой, что они работают вблизи линии ЛЭП 110кВ. и зуммер на грузоподъемном
кране постоянно звенит, что говорит, о недопустимости работы. Борис Николаевич
поручил мне разобраться с этим. В принципе это было не в моей компетенции, а
этим должен был заниматься Олег, но так как дело было «гнилое», то он не
захотел подставлять племянника. Гнилое в том смысле, что могла произойти
травма. Монтаж сначала вели «Чебурашкой»,
это такой кран с небольшой высотой для монтажа фундаментов и зуммер у
него не гудел, так как он работал намного ниже линии ЛЭП. Когда же поставили
башенный кран, то при приближении к линии он начинал гудеть. Оказалось, что
здание расположено в 5 м
от линии ЛЭП. Хотя по проекту здание должно было находиться в 10 м. от линии. Начинаю
выяснять, оказывается в подписанным ППР было 10м. от ЛЭП, но оказалось, что в
таком случае здание будет стоять на трубопроводе. Поэтому начальник ОКСа Зорин, сам передвинул здание ближе к линии. Говорю об этом начальнику, он
отмахивается. Ситуация очень интересная, если пройдет пробой через воздух, то
нас всех выгонят с работы. Если мы в трехстах метрах от конторы не видим, что
творится на объекте, что мы можем,
увидим, когда объект расположен далеко. Дважды подхожу к главному инженеру
Олегу Казакову, он не хочет слушать. Тогда я ему пишу служебную записку, прошу
собрать технический совет объединения, так как всю серьезность вопроса не он не
специалисты недопонимают. Главный инженер собирает технический совет и ругает
меня, как посмел я усомниться в грамотности специалистов и его тоже. После того как пропесочил он меня, стали разбираться в ситуации. Главный
энергетик на вопрос: «Вы, почему не
подписали ППР»? Ответил, я подписал, но рекомендовал согласовать с хозяином
линии. - В чем причина согласования? -
Дело в том, что в изменившейся ситуации мы приблизились на недопустимое
расстояние к линии, 4 м, это опасная зона, где
вообще не положено строить. Здание будет
расположено, как раз по средине линии. И при большом ветре расстояние от дома
до линии 1 м.
То есть, возможен пробой через воздух. -
А что делать? - Я предложил перенести трубопровод и переделать фундамент, то
есть вернуться к первоначальному проекту. Что было отвергнуто. Приняли решение
попросить энергетиков поставить опору возле дома. Во избежании выброса
детьми магнитофонной ленты на
линию, я добавил поставить решетки на балконы. За эту опору отдали две квартиры
энергетикам. Заземлили торцевую стену дома. Поставили решетки на балконы.
Следующее здание сдвинули на 10м. Губернатора
также знал Саша Федоров, так что решением проблем садоводов, губернатор
занимался и по должности и по близкому
знакомству с председателями. Естественно, мы его всегда вводили в курс наших
дел. Он постоянно был на наших собраниях. Это он принял действенное решение,
которое прекратило воровство электрических проводов. Кроме этого дал команду из
областного фонда возмещать стоимость украденных проводов. Этим не дал угаснуть
единственной надежде малоимущих людей, которые индивидуально выращивали
продукты на дачах. Заставил органы внутренних дел расследовать кражи. Это не
так уж и сложно было делать, просто милиция не хотела этим заниматься. В то же время, когда стали воровать летом у
нас по дачам, то с его подачи на Гребенях-1 был организован круглосуточный пост милиции. После того как Саша Федоров отказался быть главным в
Гребенях-1, на эту неблагодарную работу
выбрали меня. Почему неблагодарную?
Паскудность председателей была еще выше, чем у простых дачников. Если дачники считали, что председатель жулик
и вор, что не далеко было от действительности, то уж председатель считал, зачем
было делиться деньгами, которые он мог положить себе в карман. На неоднократную
просьбу, хоть давать мне на бензин, все председатели, молча отнекивались. Все три года, пока я был председателем, нас
курировала милиция Дзержинского района. Это было очень сложно сделать. Так как
относились мы территориально к Сакмарскому району. Но у милиции Сакмарского
района не было столько сотрудников, чтобы организовать дежурство. Так вот при одной из встреч с Владимиром
Васильевичем я его попросили привлечь
милицию к охране. Он дал команду генералу, начальнику УВД области Тетерятникову. С этим вопрос решать уже
конкретно пошли в УВД я и В.Харченко,
он был избран в то время председателем городского общества садоводов. Но
нас встретил полковник А. Коновалов, встретил и сказал: «Генерал в Москве, я на
больничном, поэтому не в форме, но он меня попросил решать ваш вопрос». Вызвал двух полковников, дал им
задание решить наш вопрос положительно. Собрался и уехал, так как температурил видимо серьезно. С
полковниками мы в течение часа «утрясли» все вопросы. При мне полковник
Домбровский звонит начальнику милиции
Дзержинского ОВД, тоже полковнику
милиции Попову. Тот не хочет выставлять охрану. Мол, район не мой, мне и у себя хватает забот.
Полковник Домбровский говорит, это не им
принято это решение, прошу выполнять команду. Разговор был в пятницу, но ни в
субботу ни в воскресенье милиции на дачах не было. В понедельник звоню в Областное УВД, говорю
ему, что милиции не было. Тут раздался сплошной мат. Я струхнул, ну,
думаю, влип, вот еще мне не хватало нажить врагов в
областном УВД в лице полковника. Уезжаю из дома по делам. Тогда сотовых
телефонов не было. Перед обедом звоню домой, жена говорит, несколько раз звонил Домбровский. Надо идти, прихожу, звоню ему, меня
пропускают, захожу в кабинет. Полковник встает,
здоровается за руку, извиняется,
мол, в субботу и в воскресенье был в
командировке. Расследовал ЧП в Орске и
еще в Новотроицке. Устал, не отдохнул, а
тут вы с охраной, вот и сорвался, понес. Сейчас я этому Попову «вставлю». До этого я его видел всего один
раз, и не обратил внимания
на его лексикон. Оказывается, без мата
у него не было ни одного предложения. Так что я струхнул зря. Попов
повозмущался немного, для порядка, но потом передал, чтобы я приехал. Приезжаю
к нему, захожу в кабинет, он вызывает заместителя и говорит, займитесь и решите
с охраной региона. С его заместителем
подполковником, фамилию его забыл, после
ухода на пенсию Попова, он возглавил Дзержинское УВД, обговорили детали. Он
вызывает капитана, командира роты ППМ. Садимся в машину и едим в Гребени, с
нами едут два милиционера. Там уже я приготовил вагончик, постели для дежурства
сотрудников. Обговорили, как будет
проходить дежурство. Капитан мне говорит, машина будет при дежурных, но для
того, чтобы ездить по участкам, бензина у них нет. Договорились. Что на 20 литров бензина я буду
давать деньги. Ежемесячно. Деньги пришлось давать из кассы моего общества,
никто из председателей не захотел мне это компенсировать. Паскудность всех председателей проявлялась не раз во
время моего трехгодичного председательства региона. Правило одно: «Кто девушку
обедает, тот ее и танцует». Они явно не
знали, точнее не хотели знать, им так было удобно. Зато вопросы задавать
почему-то право имели. Само председательство, мне было тогда 43 года, раскрыло мне глаза на людей. До этого
возраста я считал, что все люди «розовые и пушистые», а тут сразу же столкнулся
с таким сволочизмом. Чем больше денег стоил вопрос, тем больше проявлялись
низменные чувства людей. Приход к управлению В. Харченко внес особый колорит в
решение общего собрания. Он предложил решения принимать по количеству участков.
И это было правильно, чем больше сдало общество
денег, тем больше имело прав на
решение общих вопросов. У него тогда было два общества с количеством 500
участков и у его единомышленника Валеры Никульшина 490 участков, то есть они
могли «протаскивать» нужные им решения. У меня 280 и А.Федорова – 240, мы
оставались в меньшинстве. Остальные по обстоятельствам, то примкнут к нам, то
к Харченко. На «Радиаторе» сменили
председателя, стал им А.В. Колодин. Он
подержал нас, меня с Сашей. Особенно нам навредили «Гребени-2», им нарезали
участки в 1992 году. И трое наших председателей и там были председателями. Это
- А Федоров, В. Харченко, В. Никульшин.
Трудно сидеть на двух креслах, если еще эти кресла тянут в разные стороны. Если
у нас как-то сразу сложилась общее направление, то они начали действовать
раздельно. Результат, из 23 обществ 16 обществ нашего региона запустились,
организовали полив. Но они так и не смогли построить линию. Тут произошло
кардинальное изменение в акциях
голосования. И внес эти изменения я. На работе в марте месяце нас собирает начальник СУ-3
Н.А. Холявка, к тому времени я уже работал в СУ-3, так как начиналось свертываться
строительство и в тресте произошло сокращение. Меня и Олега Скрипку сократили,
сразу двоих. До этого я уже подрабатывал в СУ-3, с разрешения начальника. Я иду и разговариваю с начальником СУ-3 Н.А. Холявка, что буду искать
работу. Он мне говорит: - Зачем? Оставайся у меня я переведу тебя на
полную ставку. - Меня не устраивает зарплата. - Я сделаю твою ставку,
как у прораба, больше нигде тебе не дадут. Такой поворот дела меня
устроил, и я согласился работать в СУ-3.
Отношения с начальником у меня были превосходные. Он сильно не контролировал,
где я нахожусь, главное, чтобы делал дело. Работу я знал, так что все было
нормально. Так вот начальник и говорит:
- Строительство свертывается, поэтому с мая месяца буду платить за 4 дня в
неделю, а работать будем пять дней. Если ситуация не изменится, то может, придется платить мне Вам за 3 рабочих дня. Такой поворот событий меня очень расстроил. Я работал
один, Оля не работала, Наташа еще училась в школе. Передо мной встал
вопрос, как будем жить? Что делать? Три
ночи я не спал, думал, что делать. И тут я принял решение. Раз несколько
председателей имеет по два общества, то почему не могу я взять тоже
дополнительную нагрузку. Тем более в двух наших обществах нашего региона
председателей не было. Проехал по
организациям и еще в двух обществах меня избрали председателем. Решился
материальный вопрос, и политический, у меня стало 750 голосов, без меня нельзя
было принять никакого решения. Вот здесь совершили ошибку, В. Харченко и В.
Никульшин. После того как мы отстранили В.А. Ивашкова, вполне обосновано выразив ему недоверие, электроснабжением
занялся В.Харченко, а строительством дороги В.
Никульшин. Меня решили «отодвинуть», жалко было делиться деньгами.
Председатели перестали сдавать деньги и
все буквально застопорилось. Люди участки засадили, возили воду, поливали и уже один год собрали урожай и
неплохой. Шел второй год. А.В.
Колодин и стал буфером между мной
и группой Харченко. Почему я на него и Никульшина разозлился? У нас было общество от Энергетиков и они не
сдавали деньги. Я пошел к их директору Г.Грошеву, я его знал по институту, он
был кандидат в мастера спорта по боксу, брат его был мастер спорта СССР, тоже
по боксу. Вот и высказал ему претензию. Он меня внимательно выслушал, вызвал заместителя главного инженера и
предложил решить вопрос. По проекту на три общества «ТРЗ» «Электрик» «Росинка»
общая подстанция. Я как раз был избран председателем «Росинки». Мы два общества
были материально не готовы поставить подстанцию. По команде Г. Грошева была
смонтирована подстанция, закончено строительство линии и произвели замену
нескольких тонн проводов большего
сечения, на меньшее по тоннажу. Так как
за эти проводом надо было ехать в Орск, то для решения замены и предложил я
подъехать к 9 часам утра В.Харченко В. Никульшина. Сам ехать в Орск я не мог,
так как работал. Они же были свободны и нигде не работали. Они приехали
раньше, я подхожу к 9-00, а они выходят
от заместителя главного инженера и говорят: «Мы все уже решили». Стиль их
работы я уже изучил, раньше решить вопрос у вас
ума не хватило. А вот воспользоваться плодами моего труда, это быстро сообразили. Так как машина была
запущена, то строительство 10кВ. закончили, но опять «врюхались» по самые уши. Нас подключить должны были к подстанции в
совхозе поселка Нижнесакмарского. А там
подстанция еще не была закончена. Предлагаю поехать и узнать, когда они
закончат ее строить. Так как я уже им не верил, то поехал и сам, и захватили заодно А. Федорова. Встретились с директором совхоза Николай
Николаевичем, он нам сказал: «Понижающая подстанция с 35 кВ. мне нужна, но у меня нет денег, я должен 1,5
миллиарда руб. Так что доделывать ее средств нет. Если у Вас есть деньги, то
можете взять и доделать. Посовещались мы и решили, будем доделывать, вложили в подстанцию деньги. По факту получилось, что 55% стоимости
понижающей подстанции оплатили мы. Потом ее надо было сдать на баланс. И тут
снова Валера с Володей «выкатили арбуз»,
необходимо отдать приличную сумму денег электросетям. Жадность их и погубила.
Сказали бы приемлемую сумму, мы собрали
бы, а то что-то много показалась нам. Я сразу же встал и заявил: «Я завтра иду
к В.Н. Колыхалову и узнаю, на каком
основании нам выставляется такой счет, тем более, что В Никульшин заявил:
«Деньги отдадим без документов». Явно это была подстава, и эти деньги хотели прикарманить себе Валера
с Володей. Тогда мне сказали, не
ходи, может так
утрясем. Ничего не надо было утрясать, это был сговор для последующего
обогащения. Я еще более усилил контроль
за их деятельностью. Линия наконец была построена и можно было уже ставить
подстанции на участках. Владимир Михайлович Харченко в своем амплуа заявил: - У
меня 5 группа по электробезопасности, я могу быть ответственным за все
подстанции. Опять поверив на слова, не
предложив предоставить удостоверения, мы согласились. Никакой у него группы впоследствии
не оказалось. Только при попытке к сдаче экзамена в «Энергонадзоре» на
присвоение группы электробезопасности он узнал, что, оказывается, существует
документ «Правила ПТУ и ПТБ электроустановок». Вот такой он Володя. С ним я
постоянно, спорил, ругался, но сохраняю приятельские отношения
до сих пор. От него можно ожидать всего и поэтому я с ним играю с ним по его же
правилам. Я был против его избрания председателем городского общества
садоводов. Он умеет «пустить пыль в
глаза». Предлагал его на эту должность Геннадий Павлович Донковцев. Тогда он
был мэром голода и много сделал для того, чтобы мы не развалились, когда были
самые тяжелые времена. Он поручил курировать
деятельность садоводов своему заместителю В. Касимцеву. Раз в неделю
проходили совещания у заместителя. На них обязательно присутствовали
заместитель городского УВД, директор «Электросетей» В.Н. Колыхалов. При необходимости приглашались еще другие
специалисты. На совещании присутствовало несколько человек от садоводов,
председатели, конечно. Совещания проходили очень продуктивно, сразу же оперативно решали мы свои вопросы. Постоянными участниками этих совещаний были и
транспортники. Еще при А. Федорове мы заказали проект строительства
посадочной площадки на станции «25 км». Но дело застопорилось. Электричка доставляла около 500 человек, и все эти люди прыгали с вагонов. Была вероятность получения травмы. Я обратился к Г.П.
Донковцову, он связался с железнодорожниками и площадку сделали. Возник второй
вопрос, а как садиться в электричку уже с урожаем. С другой стороны не было
площадки. Опять разговор с Геннадием Павловичем. Он посылает разобраться с
ситуацией своего заместителя Пешкова. Тот приехал, посмотрел и докладывает ему: «На самом
деле Н.А.Полтавец не зря бьет тревогу.
Получить травму при посадки очень легко. Садятся в вагоны с каких то кастрюль, табуреток, приставных лестниц». Через месяц
железнодорожники смонтировали и вторую площадку и были учтены наши
замечания, по размерам она была и шире и
длиннее. Вопрос с дорогой не как не решался. Начался отток
садоводов. Проект сделали с учетом и «Гребеней -2», но они не желали сдавать
деньги. Дорога была 15 км.
Я предложил вариант более кроткой дороги 6,5 км. То есть довести дорогу до региона, а там уже сами будем делать отдельно, но В.
Никульши был против, в его интересах было строить длинную дорогу, объясняя это
тем, что проект уже разработан и согласован. Но был согласован не всеми. Беру
проект и еду его согласовывать с Сюлюковым,
заведующим кладбищенским хозяйством. Оказывается, дорогу повели через кладбище. Он
показывает, куда будет расширяться
кладбище, дорога будет проходить по средине кладбища. И нам надо еще будет делать крюк в 2 км. То есть, чтобы получить
деньги, Валера Никульшин просто врал. Уже прошло два года,
начался отток людей, то есть
перестали обрабатывать участки,
естественно, и платить
деньги. Дальнейшее отсутствие воды на участках грозило нам гибелью. И мы, я и Виктор Новиков, председатель общества
«Весна», принимаем решение, приобрести дизель электростанцию, поставить ее на
колеса и поливать. Это были
дополнительные расходы, но больше ждать
окончания строительства линии
нельзя, побросают все. В то же время это
было и политическое решение, В.Харченко искусственно затягивал подачу
электроэнергии. Покупаем электростанцию
и начинаем закачивать воду в трубопровод у себя, а потом, стали просить другие председатели.
Все лето второго года, мы с Виктором были этим заняты. С себя брали деньги на затраты. С других обществ брали с
процентом для себя. У нас произошла
поломка станции из-за не центровки. Отрегулировали, и на 10 часов работы хватало бака дизтоплива. Мне было проще, у меня уже была емкость, Виктор качал в
систему. Емкости на 400 м3.
хватало на два выходных дня. Себе я качал два раза в неделю. Вторник и пятницу,
емкость накачивал за шестнадцать часов.
Виктор субботу и воскресенье. Три дня была станция свободна. Мы ее
ставили в деревне, утром ехали на электричке, ловили «Камаз» и тащили ее в
поле. Буксировать менее тяжелой машиной было нельзя. Станция была тяжелая. Это сразу же подтолкнуло В.Харченко дать
электроэнергию, общество «Радиатор» первым запустило подстанцию. Следом и
остальные стали подключать подстанции и давать воду. Из 23 обществ воду дали
16. Я из трех обществ дал воду в два. В третьем обществе сработал фактор
паскудности дачников. До меня там работал Александр Александрович Кузнецов, по
стечению обстоятельств, председатель профкома головного предприятия, тоже была
Кузнецова. Так вот работники швейной фабрики стали распространять слухи, что
они родственники вместе каким-то образом наживаются на их дачах. Огонь еще
подлили геологи, они всем сообщили, что скважина, пробуренная А.А. Кузнецовым, негодная. Он
этих скважин пробурил около сотни и все были нормальные. Я поехал к ним
разбираться. Мне они заявили, что не было эрлифта. Я обговорил, что это они это
сделают в счет взносов, но дело было
сделано, никто не сдавал денег. Все было
готово для подачи воды, смонтирована линия, трансформатор у нас по проекту был
один на два общества. Осталось только
опустить насос и произвести разводку от насоса до емкости. Но денег не стали
сдавать. Как я не убеждал, ездил по предприятиям, так никто и не согласился сдавать. До этого нам пришлось красить емкости. Емкость в
родном моем обществе «Ивушка» мы красили вместе с Седовым, нашим садоводом, уже
в поле, а вот две других емкости красили на базе я Оля и Наташа. Емкости стояли вертикально, высота
их 8,5 метров.
Приходилось валик насаживать на длинную палку, вставать на лестницу и
балансируя на ней красить. Дочери было 11 лет. Мы ей сказали, что заработанные
деньги будут твои. Купишь на них, что сама захочешь. Она старалась, работала, чтобы мы не сказали, что она сачковала.
Не боясь, лезла на подмости. На
заработанные деньги она купила себе норковую шапку. Чтобы была мотивация к
работе, мы никогда заработанные ее деньги не брали на нужды семьи. Со второго
курса учебы в пединституте, она стала работать в газете и никаких карманных
денег мы ей не давали. Ее гонораров хватало на все ее нужды. Постепенно я набирался опыта работы председателем.
Прошло два года, воду дали. У меня был курьезный случай, который мог плачевно
для меня кончиться. Иду и проверяю, нет ли где течи воды, не забыл ли кто
закрыть краны на участках. Вдруг на меня идет невменяемый пьяный дед с вилами, и
кричит: «Когда будет вода»? У него вижу
явные намерения пырнуть меня вилами. Я ему говорю: «Вода есть иди и выверни
пробку». «Сейчас проверю» откручивает пробку и вода пошла. Тогда он бросил
вилы: «Ну, ладно, а то я хотел тебя на
вилы поднять?». Каких только придурков не бывает в жизни. Почему-то многие
считают, что имеют право предъявлять
претензии в категорической и безапелляционной форме председателю. Особенно мне
непонятно, что претензии предъявляют и люди, которые не платили, объясняя это
тем, сначала надо сделать, а потом и оплата. Многие не хотели понимать, что
пока не купишь проводов, света на даче не будет. Достаточно подробно я рассказал, как мы «выживали» в
эти непростые годы. Для других может быть это и не особенно интересно, но, увы,
этим мы жили, это определённый срез истории нашего времени. Пусть потомки
узнают из первых уст, как это было. Николай Полтавец, Оренбург, декабрь 2012 |
