Каталог статей

 Во уже 40 лет я веду переписку с Министерством обороны. Что самое удивительное, какие бы не происходили перемены в нем, сотрудники работают однозначно, защищая интересы своего ведомства. Последние два года я хочу доказать, что я заболел на ядерном полигоне и мое заболевание подходило во время создания Подразделения Особого Риска под статус Бойца этого подразделения. Учитывая особую секретность моей службы, ее характеризуют такие факторы, как подписание  «Подписки о не разглашении  военной тайны» на трех страницах. А именно, сообщу вкратце, в ней гласило, что я не имел право говорить о службе, не имел право 25 лет выезжать за границу и встречаться с иностранцами и еще множество «зя». Так вот, согласно этой подписки, я не имел право запрашивать о своей службе, поэтому запросы посылал по моей просьбе военкомат, на запросы которого  Министерство Обороны не находило возможным отвечать. Наконец в 1997 году военкомат получил ответ, что я служил в войсковой части, которая дислоцировалась на Новой Земле, но чем я там занимался неизвестно. Естественно об этом мне дали только почитать, снять копию мне не разрешили.

В 2010 году я начал очередную переписку с Министерством Обороны, которую пока выигрывает  Министерство. Мне непонятно, по какой причине на службу меня призвали,  совершенно не спрашивая,  есть ли у меня желание служить или нет. К стати его у меня не было. Во время службы  умудрились облучить, а теперь я должен собирать документы, где и как я служил. Сам устанавливать связь моей службы с ядерным оружием. И вот началась переписка. Сначала я по наивности обратился к  депутату Государств6нной Думы председателю комитета обороны генерал-полковнику В.М. Заварзину.  Надо отдать должное встреча прошла на хорошем настрое. Но сделать он нечего не хотел. После неоднократного напоминания о себе я понял, что все встречи депутаты проводят для галочки. Мы наивные думаем, что они могут что-то сделать и решить вопрос. У них только видимое желание. На «видимом желании» все и остается.

Паскудность нашего времени  в том, что если бы я смог дойти в  80 годах, которое сейчас преподносят как застойное, до руководителя такого ранга, как председатель комитета Государственной Думы по Обороне, то  вопрос решился бы в течение десяти минут. Теперь он тянется уже два года. Потом я встретился с другим председателем комитета обороны Государственной Думы,  адмиралом Комоедовым.  Он прямо обратился к начальнику штаба Министерства Обороны генералу армии Н. Макарову, на что начальник штаба Н.Макаров прислал мне письмо с пожеланием обратиться в суд. Он прекрасно знает, как работает наш «советский» суд. Являясь председателем комиссии по установлению принадлежности к статусу Бойцам Подразделения Особого Риска, он мог решить его,   но отсутствие желания,   не позволило это ему сделать. Главный Военный прокурор оправил материал в стол, отписавшись, что он занимается проверкой,  что сделал и его вышестоящий начальник Генеральный прокурор России. Ответа на их проверку нет.

Осталась одна призрачная надежда на президента. У меня устойчивое мнение, что все они ждут, когда я всё-таки «сыграю в ящик». Все, кроме президента, ему я еще не писал.  Не пишу, так как боюсь разочароваться в нашей власти полностью и окончательно. «Сыграть в ящик», я что-то пока не хочу. Как говорят,  не дождетесь. Чтобы выше написанное мною    не было голословным,  я публикую всю переписку.

В главное управление кадров Министерства обороны

Обратится к Вам заставили следующие обстоятельства. Я проходил действительную службу в 1967 году на ядерном полигоне Новая Земля точка №9, находящаяся на берегу пролива Маточкин Шар. Во время служба облучился и заболел, пролечившись в г. Архангельске я был комиссован. Как только было организовано подразделение Особого Риска, я начал писать в Министерство обороны по поводу установления мне статуса бойца подразделения Особого Риска. Минобороны мне не отвечало. Стал запрашивать через военкомат и опять  не приходили ответы  и вот где то в 1998-1999 пришел ответ, который из-за секретности    мне дали только прочитать.  В ответе по памяти был следующий текст. Полтавец Н.А. рядовой -строитель служил в в/ч 63212, которая в это время базировалась на Новой Земле, но имел ли он дело с ядерным оружием сведений нет. С в/ч 63312 он был  отчислен 5 ноября 1967 года. Как Вам известно точка № 9 -это ядерный полигон. Заболевание, полученное мной относится к категории участникам подразделения Особого Риска. Так как мне длительное время приходилось принимать не желательные для желудка лекарства, то у меня возникла язвенная болезнь, которая тоже походит к заболеваниям, возникшем в результате воздействия радиации. На Новую Землю  я попал не в начале службы. Начал я служить в ВСО №449 в г.  Североморске, а в апреле 1967 года нас взвод солдат погрузили на дизель электроход «Байкал» (Ост-30) судно имело двойное название. И в сопровождении ледокола «Красин» мы семь суток шли на Новую Землю, перед заходом в пролив на борт сел вертолет с контр-адмиралом Сбрицким. 24 апреля в тридцати градусный мороз нас высадили на лед, контр-адмирала со свитой тоже. Одеты мы были по погоде (теплые  спецпошивы(типа фуфаек ,но с воротниками и капюшоном, стеганные брюки). Морские офицеры сопровождавшие контр-адмирала в шинелях, ботинках, в шапках без ушей, мы одетые тепло, да еще из Казахстана,  как то и не очень мерзли, а им несладко было, тем более надо и форс держать(голубая кровь морские офицеры считались элитой вооруженных сил СССР). За нами приехал ЗИЛ-Урал, залезли в кузов с тентом и повезли нас в казармы, офицеров не взяли, по причине за ними должна прибыть амфибия. Мы еще минут пятнадцать ехали, как навстречу попалась амфибия ехавшая за морскими офицерами. До нас там были уже произведены несколько взрывов ядерного оружия. Взрывы хоть и подземные, но из штолен шел дымок и снег парил. На вопрос: «А что это такое?». Ответ был: «Потом узнаете.» Меня поставили начальником разгрузки корабля, офицеров там почти не было, командира роты я видел за три месяца всего два раза. И оба раза перед приездом большого начальства. Дня три был у нас генерал -лейтенант Лемешко- начальник 6 отдела Министерства обороны совместно с контр- адмиралом Стешенко. Смотреть на них было очень забавно. Адмирал почти два метра ростом, косая сажень в плечах, одетый как подобает морскому офицеру и метр с кепкой генерал, в унтах, брюках -галифе в шапке ушанке, тулупе. Они смотрелись как Пат и Паташонок. Тем не менее с прибытием генерала  мы начали работать интенсивно, да и до взрыва оставалось  около двух месяцев непосредственный мой командир был рядовой. Он был начальником всех складов на Девятке,фамилию не помню. Но сослан на Новую Землю был из-за того, что с отличием окончив суворовское училище не захотел поступать в Высшее военно училище. В виду отсутствия офицеров его и поставили на эту должность , но лычек не давали.  И. о. старшины у нас в роте старший сержант Абубакиров (из Актюбинска) командиром взвода у меня был сержант Никитин, он прибыл с нами с Североморска из 449 ВСО. Из земляков помню Владимира Орлова (из Уральск), помню из Горького ефрейтора Попова (бригадира). Может быть и других бы вспомнил, но нам запрещали вести какие-либо записи. А уже когда заболел было не до этого.  Корабль я разгрузил  отлично, поучил благодарность от командования. И вот мне по службе пришлось некоторое время находиться вблизи от дымившейся штольни. Через  недели полтары- две  я почувствовал недомогания, стал плохо спать, меня тошнило, ко всему еще и порвались сапоги и ходил я в дырявых сапогах. Никто не рассчитывал , что прийдут солдаты с большими размерами ног и обувь была на складе, но маленьких размеров. Простуда прошла ,вылечили, а самочувствие было хреновое, меня на вертолете отправили в Белушку, где находилась вся наша в/часть 63312. Там меня долго мурыжили. Командир части грозил дисциплинарным батальоном, якобы за симуляцию, я на ногах ели стоял от недосыпания, а он меня упечь хочет в дисциплинарный батальон, если учесть , что и я его и он меня видел первый раз, то как можно было так оскорблять солдата, но я на офицеров, командующих стройбатом не обижаюсь (они все были списаны с других родов войск, за что и про что,  только одному богу  известно).   Наконец определили меня, перед этим со мной в госпитале беседовал старший лейтенант в возрасте около 50- ти лет весь седой, вся грудь в орденских планках. Меня это очень удивило и насторожило, наград и генералу достаточно было , а звание старший лейтенант. Он меня успокоил, сказал, что с первым же рейсом   теплохода отправят меня в Архангельск. Я попросил подлечить меня здесь, на что он ответил:»здесь по твоему заболеванию врачей нет, да ты и сам в этом уже убедился, вместо того , чтобы тебе помощь оказать. Они только смотрят ,даже лекарств никаких не дают. Этот разговор происходил в ординаторской госпиталя и присутствовало несколько офицеров врачей, Один подполковник не выдержал и влез в нашу беседу. «Мол слишком много знает этот солдат». На что ст. лейтенант ответил: «А Вас не прося, так и не встревайте в чужой разговор, этот солдат знает то , о чем мы говорим в отличие от Вас». Офицер покраснел как мальчишка и я поня л, что не смотря по званию мой собеседник имел право так заявить офицеру намного выше его по званию. И тогда я совсем успокоился, значит будут лечить, а не св дисбат.     На теплоходе «Буковина»  отправили  меня в сопровождении сержанта в г. Архангельск на лечение. В Архангельске, в психиатрической больнице, я пролечился до сентября 1967 года и в сентябре, в сопровождении двух конвоиров, отправили в г Уральск, где меня положили в областную психиатрическую больницу. Там еще полтора месяца пролечили и 5 ноября за мной приехал мой отец, инвалид Отечественной Войны и забрал меня домой. А потом у меня и начались мытарства. В МАИ (Московский авиационный институт) я поступить не мог в связи с имеющимся заболеванием. Его закончили оба моих брата: Полтавец Геннадий Афанасьевич, д.т.н., профессор МАИ; Полтавец Владимир Афанасьевич, к.т.н., зав. лабораторией надежности ЛИИ им. Громова в г. Жуковском. Из-за подписки, запрещающей в течении 15 лет общаться с иностранцами, в Москве мне находится было не очень удобно, поэтому я поехал работать в г. Оренбург, в то время закрытый город, заодно и решил там поступить в ВУЗ. Но врач- психиатр мне не разрешила поступать в ВУЗ.   и не подписала справку формы №286 для поступления. Пошел работать токарем на завод «Гидропресс». И только через два года проживания в г. Оренбурге, добившись аудиенции у профессора-психиатрии Ю. Рыхальского,  я получил справка формы №286. Профессор мне сказал: « Я, как врач, категорически против вашей учебы, но как человек, не могу не разрешить учебу в ВУЗе, учитывая вашу настойчивость и большое желание. Если Я не разрешу , то потом не один врач не даст Вам разрешение. Не хочу брать грех на душу. Запомните следующие: -   не какого спиртного не употреблять -   не каких аспирантур -   не каких руководящих должностей, а у вас есть задатки  руководителя,  вы должны эти требования  выполнять, если не хотите со мной встречаться. в больнице в качестве пациента.

Я в 1970 году успешно поступил в ВУЗ и в 1975 году защитил на отлично диплом. В институте меня постоянно продвигали по служебной общественной работе: староста группы, староста курса, командир  студенческого строительного отряда, председатель профкома факультета, председатель спортклуба института.. Со  всеми обязанностями я успешно справлялся , но был под наблюдением врача-психиатра Беловой Н.С. Когда после окончания ВУЗа я пришел на завод, начальник отдела кадров, внимательно рассмотрев мой воинский билет, заявил: « Только инженером, даже начальником бюро не будете Н.А., Вы понимаете почему?» Что тут понимать, клеймо на всю жизнь. Лишь один раз неопытный кадровик пропустил меня на должность гл. механика строительного управления, а потом другой кадровик изучив воинский билет попросил написать по собственному желанию перевод на должность инженера по охране труда. По этой же причине я был сокращен с работы в Газпроме, проработав там три года.  Теперь я уже три года на пенсии, приходится работать. Мне обидно и не столько из-за денег, вроде бы и деньги и не большие, что угробить мое здоровье Ваше ведомство смогло, а компенсировать не столько в денежном отношении (хотя и деньги небольшие) как   больше  в моральном качестве не хочет.

Учитывая, то что уж, если данные о прохождении воинской службы настолько не соответствуют действительности, то какие в архиве  могут быть данные, имел ли я общение с ядерным оружием.   Думаю, справедливость восторжествует, как говорят лучше поздно, чем никогда.

Бывший рядовой-строитель Н.А.Полтавец

В Центральный архив Министерства  обороны РФ

Начальнику филиала ЦВМА в г. Североморске

Для установления факта моего участия в испытаниях ядерного оружия,  я написал запрос  в Центральный архив Министерства обороны РФ.  В полученной справке, подтверждено, что местом прохождения моей службы был остров Новая Земля. Однако:  не указано, что я проходил службу в точке №9, расположенной на берегу пролива Маточкин Шар.          не указано, по  с каким заболеванием я демобилизован из армии.          не указано, имел ли я связь с ядерным оружием.

Я служил в в/ч 63312 с апреля 1967 года по июль 1967 года.

Эти сведения мне нужны для выдачи удостоверения бойца подразделения Особого Риска

Начальнику архива Северного Флота Североморск,  Мурманская обл

Повторно прошу, ответить мне на запрос   о факте прохождения мной службы.

Первый запрос был оправлен на Ваш адрес 05.10.2011г.  Ответ мной не был получен.           На мой запрос в  в/ч 77510, в/ч 77510 прислало ответ (копия прилагается).           На запрос в ЦВМС г. Гатчина получен следующий ответ (копия прилагается).           
Однако негде, не указано:   
-  что я проходил службу в точке №9, расположенной на берегу пролива Маточкин Шар.          
- с каким заболеванием я демобилизован из армии.          
- имел ли я связь с ядерным оружием.

Я служил в в/ч 63312 с апреля 1967 года.

Эти сведения мне нужны для выдачи удостоверения бойца подразделения Особого Риска

Академику Заверзину В.М.

Уважаемый, господин академик!

Прочитал книгу «Опаленные в борьбе при создании ядерного щита Родины», написано очень интересно, но мне как- то не понятны ваши две статьи. В них нет ни одной фамилии. Вы пишите, что так много находились на Новой Земле и даже не упоминули ни одного начальника. Тем не менее вы не отрицаете , что служба там была тяжела. Почему? Я считаю, что они достойны , чтобы о них помнили потомки, свои адмиральские погоны они   получили за дело. Я служил на Новой Земле недолго и не моя в том вина, а, вероятно, больше Ваша в том смысле, что Вы и сейчас утверждаете, что радиационный фон там лучше не придумаешь. Тем не мене это далеко не  не так, точнее совсем не так, в данном случае Вы защищаете свои ведомственные интересы, а раз нет радиации, значит и не может быть облученных, а нет облученных и не нужны врачи специалисты этого профиля. По производственной необходимости я несколько часов провел возле дымившейся штольне, где ранее был произведен ядерный взрыв. После этого у меня нарушился сон, тошнило, болела голова. Так вот после отправки меня с точки 9 в Белушку, там даже не удосужились проверить сколько я радиации хапнул. Долго меня мурыжили и дело за симуляцию шили, пока не вмешались особисты. Особист, старший лейтенант, свою фамилию он мне не назвал, в возрасте пятидесяти лет, вся грудь в планках наград, я даже у адмиралов столько не видел. (Мой дядя Скирда Николай Федорович, боевой офицер, начал войну в 1939 году, блокаду Ленинграда перенес, с корпусом генерала Федюнинского прошел Прибалтику, закончил войну в Берлине в звании капитана и демобилизовался с армии в 1957 году в звании майора и то в два раза их меньше имел. Я перед армией изучил, какой награде соответствует какая планка, так у него(старшего лейтенанта) было два ордена Боевого Красного Знамени, Ордена Отечественой войны 1 и 2 степени, орден Александра Невского, и два Красной Звезды и куча медалей.) Меня поразило, возраст явно не соответствует званию, и обилие наград. Он говорил со мной очень вежливо, разговор происходил в ординаторской госпиталя и когда один офицер вмешался в наш разговор: «Откуда солдат может это знать?» Старший лейтенант его резко оборвал: « Этот солдат в отличие от вас, товарищ  подполковник, знает то, о чем говорит. А вмешиваться в чужой разговор довольно-таки неприлично» После чего  подполковник покраснел и выскочил с ординаторской. Вот тут у меня и отлегло с души, а то хоть вешайся, я не сплю уже много суток, голова болит, тошнит, меня шатает,  а врачи ничего не делают. Я  у них прошу, хоть какую-нибудь таблетку дайте, чтобы я уснул,  невмоготу. А они: «Не можем, это картину испортит» Какую, к черту, картину лечить-то они и не собираются. Старший лейтенант мне сказал потерпи немного, скоро отправим тебя на Большую землю, прямо с первым же кораблем. Адмирал выражает тебе благодарность за службу. А почему с тобой так произошло мы разберемся и виновных накажем. Несмотря на непродолжительное время нахождения на точке 9, я там очень много чего увидел и в штольне был и мне также в ней не понравилось, как с верху капает вода за воротник, приходилось капюшон  одевать. По непонятным мне тогда причинам офицеров мы на точке видели эпизодически. Командира ротывидел два раза, заместителя командира  неделю, командир части, в том месте, где находилось половина его части(две роты) появляться не считал для себя быть нужным. Сейчас мне эта причина известна , радиационный фон там был намного выше, а кому хочется лишние рентгены хапать.  Я генералов и адмиралов видел  чаще . Запомнил Е Збрицкого, тогда он был контр -адмиралом (звание вице-адмирала ему присвоили после испытания 1967 года, которые я готовил.) и контр-адмирала В Стешенко. В Стешенко прибыл к нам на точку 9 с генерал -лейтенантом Лемешко. Такой контраст, адмирал косая сажень в плечах , одет в легкую шинель, в ботинках, а генерал метр с кепкой в шапке, полушубке, унтах и в галифе. Тем немение с прибытием генерала, после проведенных совещаний, сначала с прибывшими офицерами, а потом отдельно с солдатами, где мы   высказали ему   о недостатках на точке и он своей свите дал команду под личную ответственность все исправить. Работа пошла ускоренными темпами. А контр-адмирал Е. Збрицкий сел на вертолете на ОС-30, когда мы шли на Маточкин Шар. Вот вместе с нами их высадили на лед. Представляете картину минус 35, ветер. Мы солдаты в валенках, спецпошивах с цигейковым воротником, в ватных брюках, в шапках с завязанными ушами и нам прохладно толкаемся греемся и рядом группа морских офицеров в шинелях, ботинках в шапках, в которых не предусморены уши в о главе с контр- адмиралом Е. Збрицким стоят и ждут транспорт, чтобы ехать в горнизон. Зачем их высадили раньше, могли бы по приезду техники. За нами пришла машина, а офицеры еще стояли, ждали амфибию командира гарнизона капитана 1 ранга. Мы уже подъехали к казармам и только после этого амфибия поехала за ними.    Я поражаюсь, как  могли принять Постановление РФ от 04.11.2004г. № 592, из которого вытекает, что практически смертники имеют право на получения удостоверения бойца Особого Риска. До этого действовало совершенно другое постановление, где были, перечислены,  именно заболевания, а если они были приобретены на полигоне, то причиной их считалось действие радиации. Сколько «серебряников» заплатили тому «иуде», который обосновал такую замену. А почему бы не признать бойцами подразделения Особого Риска только тех, кто ушел уже в мир иной. Представляете какая экономия для бюджета была бы, скольким не надо было бы платить льготы. Я уже двадцать лет добиваюсь признания меня бойцом подразделения Особого Риска, и двадцать лет Минобороны предпринимает абсолютно все возможное, чтобы не признавать, Вплоть до того, что присылает сведения совершенно о другом солдате, ну никак ни соответствующие записи в моем военном билете. Все это покрыто мраком тайны. Чего покрывать, когда это описано в литературе. Сейчас я по новой запросил Минобороны о предоставлении сведений о моей службе. Что характерно, Минобороны-это совершенно отдельное министерство в нашем государстве и на него не распространяется закон РФ № 59 от 02.05.2006г. «О порядке рассмотрения обращений граждан РФ». Вот уже более 40 лет я виду с ними переписку, если бы сохранил их ответы, то совершенно независимо от того , кто им руководит, отвечают они одинаково. Имеющиеся документы извращают по непонятному методу. Может с какой ноги встали? Так в 1968 году я писал им о том, чтобы они мне выплатили, не полученные мною деньги на Новой Земле, так они ответили, что за мной оказывается был долг, который они списали. На Новой я служил более трех месяцев, не копейки не получил. Пользуясь секретностью, от кого американцы, когда мы вышли из Мурманска по русски сообщили, куда идет в сопровождении ледокола «Красин» ОС-30 (Байкал), какой груз он везет и что на нем взвод солдат, которых везут на точку №9, Минобороны решила, что я им еще должен за обмундирование, которое на Новой давали бесплатно, вот якобы заработанные деньги мной и ушли на это.

Депутату Государственной думы РФ В П. Комоедову

Уважаемый  Владимир Петрович!

Я, Полтавец Николай Афанасьевич 03.10.1947 г. рождения в     ноябре 1966г. был призван в ряды Советской Армии   и направлен на службу на Северный Флот. В апреле месяце 1967 г. из г. Североморска, где служил ранее, был командирован на остров  Новая Земля в в/ч 63312, конкретно на точку № 9 (Пролив Маточкин Шар). В то время на точке уже были проведено несколько подземных взрывов  ядерного  оружия. Это было видно и невооруженным глазом, места взрывов зимой дымились (лето там начинается в июне и заканчивается в августе). При прохождении службы мне неоднократно приходилось встречаться с высшем руководством на полигоне: генерал-лейтенантом Лемешко, контр-адмиралами  Стешенко и Збрицким.  При производстве работ мне пришлось находиться  вблизи этих уже взорванных шахт.

Там я   облучился,  меня отправили на лечение в г. Архангельск.

Приобретенная в Армии болезнь   перевернула всю мою жизнь. Служба в Армии перечеркнула мою мечту, я по состоянию здоровья, не имел уже права поступить в Московский авиационный институт им. С. Орджоникидзе, который окончили  оба моих брата: Полтавец Геннадий Афанасьевич, профессор МАИ, д.т.н., и Полтавец Владимир Афанасьевич,  член Государственной комиссии по авариям самолетов, к.т.н., зав. лабораторией  надежности Летно-исследовательского института им. Громова в г. Жуковском,  Московской области. С большим трудом,  не по знаниям, а по здоровью мне удалось поступить в Оренбургский политехнический институт), для этого пришлось попасть на прием к профессору Ю. Рыхальскому. Он мне ответил на мою просьбу следующим образом: «Молодой человек, я как врач против Вашего намерения обучаться в институте, но как человек, учитывая Ваше большое желания, не могу взять грех на душу, ведь мое  слово будет последним и ни один врач не посмеет дать Вам добро на обучение в институте. Поэтому запомните три условия при обучении и в дальнейшей Вашей жизни:

После чего я успешно сдал экзамены в ВУЗ и поступил на дневное отделение в 23 года (раньше не мог поступить, так как медики не давали справку формы №286) и успешно закончил ВУЗ в 27 лет. В институте, как и предсказал профессор, меня выбирали: старостой группы, старостой курса, командиром студенческого отряда, председателем профкома факультета, председателем спортклуба института (при выборе на эти общественные должности не требовался мой воинский билет).  Учебу в вечернем и заочном институте профессор категорически отверг, по причине моего заболевания.  Все это время я находился под наблюдением врачей, и употреблял лекарства, рекомендованные врачами. Длительное употребление лекарств, привело к заболеванию, язве желудка и двенадцатиперстной кишки. Постоянно  контролируя состояние здоровья и выполняя, требования врачей, я добился, что с меня сняли часть ограничений по профессиям и уменьшили количество принимаемых лекарств. После окончания института я был направлен на   Оренбургский завод «Гидропресс», где кадровик мне заявил, запись в воинском билете о моем заболевании закрыла все двери по служебному и карьерному росту, вы можете только общественной работой заниматься, насколько позволит Ваше здоровье. Всего один раз за мою жизнь, неграмотный кадровик принял меня на должность главного механика строительного управления, на которой я проработал год и вновь принятый кадровик разобрался с воинским билетом и предложил должность инженера по охране труда, или вы будете уволены по состоянию здоровья. Так и пришлось всю жизнь коптеть на этой не очень интересной для меня должности, хотя я и стал очень опытным специалистом. Так как пенсия моя и моей больной жены  Ольги Николаевны не позволяет жить, то приходится работать. В связи с тем, что специалистов по охране труда готовят не достаточно, я востребован и уходить с работы не собираюсь.

В 1995 году получил возможность сдать на право вождение автомобиля, до этого и в этом мне было отказано по состоянию здоровья.

После того как образовалось подразделение Особого Риска, я неоднократно запрашивал через военкомат Министерство обороны, архивы Министерства обороны, чтобы они подтвердили о связи моей воинской службы с ядерным оружием. Мои запросы якобы из-за военной тайны я не имел право сам писать по инстанциям. На запросы Министерство обороны не отвечало, и только в 1996-1998 году , точно не помню когда, ответило: Рядовой-строитель Полтавец Н.А. на самом деле проходил действительную службу в в/ч 63312(как будто это непонятно из воинского билета) данная в/ч 63312 в это время дислоцировалась на острове Новая Земля, отношения Полтавец Н.А. к ядерному оружию в  не установлено. Рядовой-строитель Полтавец Н.А. покинул в/ч 63312 в ноябре 1967 года. Что  могло найти Министерство обороны в своем архиве, если я в августе 1967 года уже был комиссован, а в сентябре 1967 года из Архангельска отправлен в   военкомат Уральской области, Казахской ССР, где меня положили долечиваться  больницу г. Уральска.   7 Ноября я встречал уже дома,  в с. Бурлин, Уральской области, Казахской ССР со своими родителями. А Казахстан вона где, а Новая Земля  где. Что может быть достоверно в этом архиве, если даже даты никак не соответствуют. Естественно у меня этого ответа нет, опять же из-за секретности, но он должен быть в Дзержинском военкомате г. Оренбурга. Мне его давали читать.

После обращения неоднократного обращения в Архивы министерства обороны, я получил ответ, что  служил на Новой Земле, но сведений, где именно нет. Я направил запрос в Североморский архив и в госпиталь п. Белушка на Новой Земле. Ответа пока нет.

Прошу, если это возможно восстановить справедливость и решить вопрос    о принадлежности меня к бойцам подразделения Особого Риска.

Депутату Государственной думы РФ, председателю комитета обороны В.М. Заварзину

Уважаемый Виктор Михайлович!

Очень прошу,  прочитайте  сами, время займет немного, а поймете меня правильно.

Я обратился к Вам Депутату Государственной Думы  повторно не потому, что не решается мой вопрос о принадлежности к подразделению Особого Риска, а потому что он не может быть решен в стране, где жизнь гражданина не стоит ни копейки. Вопрос о принадлежности к бойцам подразделения Особого Риска он не решается не только по мне, но и по другим участникам ядерных испытаний полигона Новая Земля. Мой вопрос уже   двадцать лет волокитится.       Это очень удобно, сначала засекретить все,  что надо и не надо,  а потом отвечать, сведений о работе с ядерным оружием по данному солдату нет. А на нет и суда нет. Попробуй,  докажи, что ты имел соприкосновение с ядерным оружием, когда в архиве не один факт службы не соответствует действительности.    Так я с Новой Земли убыл в конце июля, а они сообщают, что отчислен из части в/ч 63312 в  ноябре. Вопрос? А где я был до ноября месяца, если в точке №9, то тогда, где награды на моей груди, ведь за испытание 1967 года командир гарнизона контр –адмирал  Е.П.Збрицкий получил звание вице-адмирала.    Я был начальником разгрузки корабля ОС-30, доставивший самый важный груз и нас, взвод солдат,  это была не простая работа.  Я давал    указание  роте солдат, под моим началом находился весь транспорт точки №9, а командиром у меня был ленинградец рядовой, сосланный на Новую Землю в наказание за то, что закончив суворовское училище с отличием , не захотел поступать в высшее военное училище. Так вот он получал зарплату 500 рублей в месяц. Ни так уже и много для Новой Земли, где вольнонаемные получали по 1000 рублей. Конечно Новая земля -это не Сочи и риск облучиться есть и есть риск погибнуть. Но за это и платили так много. Коэффициент 2 и еще разные надбавки. Я хотел найти сослуживцев  Новоземельцев.  Думал,  найду их среди бойцов подразделения Особого Риска, однако  их нет никого в списках. Интересно получается. Взрывы происходили ежегодно, а солдат,  имеющих соприкосновение с ядерным оружием  не было. Тогда кто с ним соприкасался, если офицеры появлялись на точке №9, только эпизодически. Так командира роты я видел за три месяца службы два раза. Командира части вообще на точке №9 не было. Я его увидел, только в Белушке, перед отправкой на Большую Земля. А в Белушке радиационный фон совершенно другой, чем в точке № 9. Так он еще и умудрился мне грозить,  я тебя   в дисциплинарный батальон отправлю, по причине якобы симуляции,   обеспечить безопасную службу не смог солдату, а грозить горазд. У нас там не было дозиметров, они были только у офицеров. А места с повышенной радиацией явно   просматривались, особенно это было видно по курившимся штольням, где раньше произвели взрывы. Да и нас предупредили, без приказа к этим местам не подходить. Я же находился в этих местах,  по производственной необходимости, при этом никто не производил замеры радиации,   никто не контролировал полученную дозу радиации, солдаты были пушечным мясом. Офицеры носили дозиметры, особенно, прилетавшие с Москвы. Мы их не имели, нас и не учили ими пользоваться, как мне объяснил капитан в целях исключения паники. У нас один солдат умудрился сказать: «Здесь повышенная радиация, я слышал как щелкал прибор измеряющий фон». Так он потом с нарядов не вылазил, пока не догадался заявить, что здесь намного  лучше.  чем в Сочи». Приборы были у моряков. Их тоже было две роты. Конечно мы с ними дружили, они делали ту же работу что и мы, но бесплатно, честно скажу такое неравноправие побуждало к ним относится с уважением  и  когда у нас,   у стройбатовцев,  была получка, то  они ходили в буфет вмести с моряками и им тоже покупали всякие сладости (я же не получил получку на Новой не раз). Все- таки нам было по двадцать лет и только от мамки оторвали, дети еще.  Фотографий с армии нет, нам не разрешали с собой взять фотоаппараты, категорически было запрещено что-либо фотографировать. Поэтому и подтвердить пребывание на точке №9 не получается (Маточкин Шар)

Я по молодости лет  командиру нагрубил, наверное,  даже не по молодости лет, а так как уже несколько суток не спал, а помощи никакой от врачей не было, только возили в госпиталь. А там отвечали: «Специалист с большой Земли еще не прибыл. Госпиталь большое четырехэтажное здание, а специалист всего один. Там у них фишка была такая, одни едут жениться, другие разводиться и так процесс бесконечный, а год за два идет и зарплата тоже с двойным коэффициентом.  Не думаю, что и сейчас что-либо изменилось. Дураков получать радиацию нет.

Нагрубил я командиру  (нервы уже не выдерживали, я думал он примет по мне решение, хоть врач части как- то облегчит мне страдания, а он повел разговор совершенно о другом, тут меня и понесло: «Как бы Вам не поменять, одну майорскую звезду на четыре маленьких»? Это его взбесило, но поделать нечего со мной уже не мог, в этот же день  я  имел беседу с особистом,  и  ему рассказал, сколько мытарств прошел перед тем, как попасть к врачам, да и они не чем не хотят мне помочь, какие провокации против меня организованы были, чтобы я сорвался, ввязался в драку и тогда желание  командира  овеществилась бы, т. е. дисциплинарный батальон  мне был обеспечен.

А что могли сделать со мной сопляки, если я еще в школе имел несколько спортивных разрядов ( бокс , борьба, легкая атлетика(ядро весом   около  8 кг толкал за  12 метров, диск, копью, прыжки в высоту, бег, граната ( бросок ее за 50м , что-то говорит), лыжи, волейбол. А тут, какие -то сопляки лезут со мной драться, я мог их одним ударом отправить на тот свет, приходилось сдерживаться, терпеть. Почему попал в стройбат, вроде бы в спорт роту надо было с такими спортивными достижениями. Так я не стал афишировать в областном  военкомате свои спортивные достижения. На предложение военкома района  п/п Макаева, отца моего друга Юрия, направить меня служить в спорт роту, я сказал, что если не понравится служба в войсковой части, то я и так в нее попаду. В стройбате обещали, что будут платить деньги. Я поверил, наивное дитя, за всю службу получил 7 рублей. Узнав, что на Новой Земле хорошо платят, с Североморска попал туда. Что самое интересное -это я был инициатором , организовавшим командировку взводу солдат на Новую Землю. На что мой брат мне сказал: «Физику в школе надо было учить хорошо, разве не знал, что ядерное оружие - это радиация. А она вещь очень вредная для здоровья.». Так  разве я  думал, что облучусь. Скажите, заливает дед, а вот и нет. История очень длинная,  если Вам будет интересно, то могу рассказать. А писать это еще несколько  листов, да неизвестно будете ли Вы читать, есть ли у Вас на это время.

Я  полторы недели не сплю вообще, а этот горе офицер грозит мне дисциплинарным батальоном за симуляцию. Не  знаю его судьбу, но особист обещал разобраться по моему случаю. Я поверил в это, потому что когда в наш разговор вклинился подполковник медик, а говорили мы с ним в ординаторской госпиталя. Особист в довольно- таки резкой форме сделал замечание офицеру: «Этот солдат знает, что говорит, а вмешиваться в чужой разговор не прилично!».   Подполковник покраснел, как рак, и извинившись выскочил  из кабинета. А если учесть, что особист имел звание старшего лейтенанта, возраст около пятидесяти лет, весь седой, а орденских бланков на груди столько, что и адмиралу не зазорно носить было, то это еще   больше подняло авторитет его в моих глазах.

(Я очень интересовался воинской службой и до армии выучил награды СССР и их орденские ленты, тем более мой дядя кадровый военный Скирда Н.Ф. прошел всю войну с Финской 1939 года , блокаду Ленинграда и с корпусом генерала Федюненского дошел до Германии в звании капитан, политруком гвардейского батальона, а вышел в отставку   в 1957 году в звании майора, ему не повышали звания, так как у него было не законченное среднее образование , война не дала закончить. Так  у него было несколько орденов и медалей, но раза в два меньше, чем у старшего лейтенанта.)

Поэтому я    и проникся уважением к этому офицеру, старался себя сдерживать, тем боле он со мной говорил, как с равными. Он обещал мне,  что скоро моим лечением займутся и в соответствующих органах не сомневаются в  том, что я болею, просил не делать глупостей, что меня первым же рейсом теплохода направят в Архангельск на лечение, а здесь нет соответствующих врачей  Лечить, как видишь тебя они не умеют, честно сказать, еще и не хотят. Это мы тоже поправим, жаль, что тебе так не повезло. По службе   о тебе великолепные отзывы, а на командира не обижайся, ему предоставили не верную информацию по тебе.  Мне говорит очень жаль, что во время не спохватились, такие солдаты на точке № 9 очень нужны.   ( Я там был назначен старшим по разгрузке корабля "ОС-30”). Я вижу, что на самом деле тебя профукали, надо было чуть - чуть подлечить,  а не мотать тебе нервы и все было бы нормально. Поэтому я от имени контр -адмирала выражаю тебе благодарность за службу. Вот на этом и закончились мои мытарству на Новой Земле, посадили меня на корабль «Буковина» и поплыл я в г Архангельск в сопровождении сержанта..  Около трое суток шли на корабле. А там поместили меня в   больницу и с месяц лечение не шло, пока я не сказал откуда я прибыл, после этого кардинально поменяли лечение. И в сентябре под конвоем двоих  сопровождающих отправили в г. Уральск

Вообще с Министерством  обороны я и раньше вел переписку. В 1968 году я отправил письмо Министру обороны по поводу не выдачи мне заработанных в армии денег. Так как я служил в стройбате, то естественно нам платили зарплату, но все так хитро было обставлено. В Североморске правила были такие:

1/3 стоимости обмундирования мы должны были погасить с своей зарплаты, полностью оплачивали питание и за работу поварам, оставшуюся часть делили на 2 части, и половина якобы клали на книжку, половину выдавали на руки. Так за пять месяцев службы в Североморске, я получил 7 рублей. За три месяца службы на Новой Земле ни копейки. Этих книжек я не видел. На  Новой Земле условия были другие. Нам сообщили , что весь долг с нас списан, так как на Новой обмундирование выдавали бесплатно, питание бесплатно, платили 15 рублей обслуживающему персоналу столовой. А постольку на Новой коэффициент был 2, а мне по работе на должности начальника разгрузки 125х2 =250 рублей и на три месяца =750 рублей. В 1967 году это была не маленькая сумма денег. Так вот на мое письмо , пришел ответ. подписанный генералом Каревым, оказалось, что я был должен около 500 рублей, которые мне простили. Что можно было возразить? Пойди,  докажи, находясь за тридевять земель. В принципе на Новой и не было необходимости большой получать деньги. Старые служащие их имели, закупали ящиками сгущенку, печенье, тушенку и т. д. в буфете и не ходили на завтрак и ужин. В столовой   много оставалось не съеденной пищи и добавку давали всем кому хотелось. Готовили очень вкусно, так как работали там повара с Ленинграда, работавшие ранее в ресторанах. Я не курил и без денег обходился, вот только сладкого не хватало(конфет, печенье), я рос сладкоежкой. На точке увольнений не было, да и куда идти, в гости к белому медведю. Мясо белого медведя мне пришлось есть, его убили,  потому что он стал  подходить к часовому на склад ГСМ (Горюче- смазочных материалов), очень жесткое мясо, но есть можно. Сберегательной книжки я тоже не видел, видели их другие, не знаю, после облучение у меня такое плохое было самочувствие, что вопрос денег не волновал, я боялся, что не выдержу и покончу с собой, жить мне совсем не хотелось (бессонница, тошнота, головная боль, а тут еще и провокации пошли. Старшине роты, перворазряднику боксеру, который меня ударил  в лицо, я сказал : «Если полетишь со мной в одном вертолете, я тебя выкину за борт, имей в виду». Не полетел, прилетел с другим вертолетом.  Тем не менее ко мне подошли в Белушке матросы и спросили : «Тебя старшина Абубакиров бил?» Им я ответил : «Нет!».- «Врешь, он всех бьет, кого отправляют в госпиталь» -«Я не все, если у меня к кому есть претензии в жизни  , то разбираюсь сам , поверьте, для этого у меня и сил достаточно и ума».

Я то думал,  подлечат меня в госпитале и снова на точку, ведь я там командовал и мне уже предложили работу в штольне мастером, а это  после с двух лет работы 150 х 2 =300 рублей в месяц за два года службы на »Жигули» заработал бы.(в перспективе была должность начальника складов, с которой осенью солдат должен был демобилизоваться, а него бала зарплата 500 рублей, где бы я столько денег заработал (папа мой был инвалидом Отечественной Войны, мама учительница и тоже была уже на пенсии. Хотя она и закончили Воронежский университет, но как дочь врага народа была ограничена в выборе места жительства и работы. Ее отец Скирда Ф.И., был арестован перед войной и погиб в  нкведешных застенках, арестован он был с должности парторга ЦК крупного Сталинградского   предприятия, куда его назначил лично И. Сталин, перед этим вызвав на беседу  себе в Москву. В начале он предложил Федору Ивановичу Приморский  край, но он попросил далеко от центра России не назначать, по причине обучения дочери в Воронежском университет. И. Сталин просьбу выполнил, а уж там работала уже другая репрессивная машина.

Встречаться с сослуживцами мне   не раз после увольнения с армии не приходилось, так что их судьбу я не знаю, нас подбирали таким образом, что мы жили далеко друг от друга, тем более предупредили, что встречаться после службы не желательно, так как выпьете и начнутся воспоминания, а вы не имеете это право делать. Домой мы не должны были писать, где служили. Цензура просматривала письма и со словом Новая Земля возвращала почту, естественно проводила после этого   беседу,  после беседы - пять нарядов в придачу. Не разрешалось общение с женщинами, на точки №9 их не было. А вот в Белушке были и морячки и жены офицеров, природа требовала своего, а ты  крепись. Чтобы не очень тянуло на женщин, добавляли какое то лекарство,  снижающие потенцию. Ладно, я был холостой до службы и не очень расстраивался, а вот женатым было тяжело. Поверьте на слово, когда есть женщины и нет  возможности, то это одно, а вот когда видишь женщину в кино, а живых рядом нет, то это совсем другое ощущение. Раз пришел корабль, а. на нем женщина, когда она подошла к борту,   посмотреть сбежался весь гарнизон, все побросали работу, и не какой командой нельзя было оторвать их от этого зрелища,  видеть живую женщину, потом к ней подошел капитан корабля и попросил спуститься в каюту, что он потом услышал в свой адрес, не во всех морских кабаках услышишь такое. В подписке о неразглашении военной тайны ( 3 страницы мелкого текста)было много  такого , что ограничивало свободу передвижения и общения:  не выезд за границу в течении 25 лет и столько же лет не встречаться с иностранцами, не выступать в печати о служб, не говорить о месте службы, чем занимался  и т.д. В конце за не выполнении этих требований ст. уголовного кодекса РФ до 15 лет. Сейчас правозащитники сказали бы нарушение свободы личности. Но тогда был другой строй и больно- то никто с тобой не разговаривал,  очень «умных» вызывали в КГБ и после часовой профилактической беседы, выходили оттуда, как шелковые, очень тупых несколько дней держали в камере и тот уже до конца своих дней молчал, как рыба.

Мне вот еще почему обидно, мое здоровье угробило Министерство Обороны, всю жизнь пришлось из за заболевания работать не там, где хотел и не тем кем мог и все правильно. А шпиона, провалившего явку в  США сделали героем, вот только звезду Героя РФ не вручили, а, наверное,  и вручат. Вся ее, Анны  Чаплин, заслуга в том, что не смогла должным образом законспирироваться. Палец о палец не ударила для Родины, только кучу денег потраченных на ее подготовку угробила, раньше ее бы за такую работу к стенке поставили, чтобы другие головой думали, а сейчас герой, да еще и обменяли на американского разведчика. Сколько потраченных средств,  псу под хвост пошло. Вот на это у государства деньге есть, а что бы поддержать случайно не ушедшего в мир иной солдата и дожившего до 63 лет видите ли, у нас нет данных, а откуда они будут , если была установка и, вероятно, есть сейчас не признавать участниками подразделения Особого Риска, если на это есть хотя бы какая -либо зацепка. Сама служба на Новой Земле в экстремальных условиях уже намного отличается от службы в нормальных климатических условиях. У меня зацепка, так это не достоверные данные по месту прохождения службы.    С армии всего одно фото, не разрешали брать с собой на Новую Землю фотоаппараты. В Североморске когда, я служил в ВСО № 449 к нам пришел фотограф с формой сержанта и моряка, на нас была некрасивая форма, поэтому я своей форме не стал фотографироваться,    в сержантской не захотел, зачем врать, ну, а моряком ладно. Тогда я еще не знал, что сфотографировали меня со значком гвардии, но без ленточек гвардейских.

Запись в воинском билете о службе в советской армии,  угробленное здоровье, ограничение в выборе профессий - вот и все, что дала мне армия. Я не ропщу , я молю бога , что не дал мне погибнуть, как это произошло с моими друзьями детства, трое из них погибли в армии и отнюдь не при военных действиях, а из-за безалаберности командиров. Я молю бога, что живу до сих пор. Как живу это только ему известно, я бы и врагу не пожелал моей болезни, и того что она принесла мне в жизни.

Я прошу разобраться в причинах,  по которым мне не устанавливают статус бойца подразделения Особого Риска. Если бы Министерство Обороны своевременно подтвердило нахождение меня на ядерном полигоне, то в то время мое заболевание относилось к последствиям пребывания на испытаниях ядерного оружия. Теперь же только онкологическое заболевание считается последствием испытаний ядерного оружия и им дают статус бойца подразделения Особого Риска.  Постоянно,  принимая длительное время лекарства,  я еще заработал язву желудка  12-перстной кишки. Моей вины в том нет, что Минобороны не отвечало на запросы, а потом прислала ответ неизвестно с какого дела (полностью не относящимся к моей службе). Я лично опять послал запрос в Минобороны, а оно снова молчит, очень удобная позиция на нет и суда нет. Послал запрос и Подольский архив и опять тишина, надеются,  что скоро умру, не дождутся. Мне такая канитель надоела и я предприму все меры, чтобы получить положительный ответ, вообще я надеялся, что Вы мне поможите. Но машина не предоставления льгот бывшим военным пострадавшим во время службы так хорошо отлажена, что пробить ее сложно.

В общем,  я понимаю, что государству, основа политики,  которой составляет обман  его граждан, абсолютно безразлична судьба одного человека, но как говорил великий поэт А.С. Пушкин «Но есть и божий суд ...»

С уважением к Вам                                                               Н.А. Полтавец

В фотоальбоме сайта представлены и другие документы моей многострадальной переписки. Один только перечень (24 документа) впечатляет.

Оставляя право прочитавшим это  сделать вывод самим, насколько я прав или не прав в своих выводах. Я думаю, эту переписку можно внести в учебник для чиновников, как пример волокитства решения   вопроса.  А Вы как думаете?????

Николай Полтавец, Оренбург, октябрь 2012