Каталог статей

Служба на «Новой Земле» у меня чередовалось, то с назначением на должность, то с работой рядовым солдатом. Разгрузкой корабля я командовал недели две. Меня  назначил на эту должность рядовой  Соколов, в своих воспоминаниях я уже упоминал о нём. Удивительно, рядовой без всяких амбиций, несколько флегматично, но уверенно распоряжался на точке. Его команды выполнялись беспрекословно. Это происходило по двум причинам. Он был наш, солдат, тянувший ту же лямку, что и мы, переносивший те же трудности, спавший в казарме, на койке рядом со всеми и никогда ни кичившейся предоставленной ему властью. Он с отличием окончил суворовское училище, но отказался учиться в высшем военном училище, служба офицера его после пяти лет муштры в суворовском, перестала прельщать и его «заслали» на «Новую Землю» специально.  Умение командовать им было освоено отлично и ему официально было поручено командовать всеми нами.

В то время я не задумывался, над тем, почему офицеров постоянно не было на точке. Они, те кому полагалось быть там по должности, появлялись на точке эпизодически.  Появлялись перед прилетом адмиралов и после их улета, точно «тем же Макаром» исчезали. Прилетали и улетали. Только облучившись, совершенно случайно, я понял причину их редкого присутствия в местах возможного радиационного облучения. Они были хорошо осведомлены об отрицательном воздействии радиации, а кому хочется иметь потом «букет заболеваний». Ведь не всегда радиация приводила именно к лучевой болезни. Многие болезни: кожные, желудочные, нервные, психические и др. – радиация провоцировала и усиливала.

Среди высшего командного состава практически единицы дожили до возраста старше 70 лет. Рядовой состав никто не обследовал.  И не спроста, в то время когда создавалось подразделение «Особого Риска», доказательством права на получения этого статуса была служба на полигоне и одно из перечисленных заболеваний. Потом какой то «Иуда»», продавшийся явно не за «двадцать серебряников», пересмотрел это медицинское положение и только раковые заболевания, стали являться причиной заболевания, связанных со службой на ядерном полигоне. Почему-то  во внимание было не принято, что по новому положению только умершим можно присвоить статус бойца подразделения «Особого Риска». Сколько людей он, этот «эскулап от медицины», загнал в гроб, так как денег на лечения у них не было, а государство он этим самым отстранил от устранения своих грехов.

Помощи, люди «угробившие» не по своей воле свою жизнь на защиту Родины, не получили. Сам процесс лечения этих болезней довольно таки дорогостоящий, а на фоне полученного облучения, еще и длительный и тяжело поддающийся лечению. У нас часто  свою безалаберность принято списывать на геройские поступки граждан. Власти имущие, это мотивируют недостатком финансов, а подразумевается под этим, что нас много, но умрет еще один миллион граждан, а 270 останется. Экая невидаль! И 270 миллионов граждан хватит, чтобы «рулить», еще бы с ними все мороки решить.

Постольку задача гарнизона была конкретная, а именно, взорвать бомбу, то все силы на это и были направлены. Так при приезде на точку № 9 в июне 1967 года генерал Лемешко  провел два совещание. Одно с офицерами, о чем там говорили,  я не знаю, другое с солдатами без офицеров. Ниже я привожу тезисы его выступления перед солдатами.

Передо мной и Вами правительство поставило задачу, провести испытание атомной бомбы. Вы все просмотрели  фильм, что это за  оружие. Поняли сами его мощь. Я Вас заверяю, что только наличие ядерного оружие у нас, останавливает капиталистов от развязывания третей мировой войны. Победы в ядерной воне не может быть, жизнь на земле исчезнет, жизнь в той форме, в какой она есть сейчас. У нас здесь много служит очевидцев, наземных испытаний. Их рассказы подтверждаются и данным фильмом. Родина доверила основную задачу Вам, без Вас никакое испытание ядерного оружия не возможно, а без испытания не возможно его развитие и не возможно его хранения.

Изобретя и изготовив ядерное оружие, мы себя обрекли на его испытания, без этого никак нельзя. Популистские выступления всяких там «зеленых», это происки наших врагов. У стран, имеющих атомные бомбы, нет другой альтернативы, кроме проведения его испытаний. Неиспытываемое оружие несет в себе большую опасность. В стране два полигона: наш и Семиполатинский.  Преимущество нашего - отдаленность от людей.

Воздействие ядерного  оружия на человека, испытано во время Второй мировой войны. Американцы бросили две бомбы на Японию. Никакой стратегической необходимости в этом не было. Уничтожив несколько сотен тысяч японцев, они не только провели боевые испытания этого оружия, но и показали свое превосходство перед нами. Да у нас тогда не было этого оружия, но страна предприняла все меры для его изготовления.

Были брошены все силы на это. Разведка работала на получения тайны ядерного оружия. Ученые со своей стороны искали методы и способы создания оружия, в 1949 году оно появилось у нас. Монополию у США мы отобрали. Сначала они нас обгоняли по наличию атомного оружия, сейчас наступил паритет. В разработке водородного, более мощного оружия, мы впереди. Если атомное оружие имеет критическую массу и бомбы выше определенной мощности создать нельзя, не только практически, но и теоретически, то водородная бомба не имеет этого отрицательного свойства. В 1961 году водородную бомбу мощностью 50 МТ взорвали в тридцати километрах на Север отсюда. У нас была возможность взорвать 100 МТ бомбу, но ученые предостерегли военных от этого, последствия для Земли могли быть непредсказуемыми.

И были правы. В 900 км отсюда, на Диксоне, в домах повылетали стекла. По побережью Азии прошла волна землетрясений, в Тихом океане родилась волна цунами, наделавшая много бед. Заявление нашего главы Н. Хрущева на сессии ООН о том, что мы Вам покажем «Кузькину мать», имело в виду, именно, водородную бомбу.  Особенность этой бомбы в том, что она несет намного меньше радиации, но разрушительное действие его было на порядок выше.

В настоящее время ученые разрабатывают более гуманное в кавычках оружие, которое не разрушает хозяйственные объекты, а уничтожает только живую жизнь.  Они его называют гуманным, но испытывать придется его нам. Я имею в виду не каждого конкретно человека, а этому полигону. Для того, чтобы выполнить успешно поставленную задачу, я и собрал вас всех.  Я  прошу высказаться всем, кто видит причины, мешающие это сделать. Со своей стороны я обещаю, что я не предам гласности, кто и что говорил и приложу все силы, чтобы устранить факторы, мешающие выполнению поставленной задачи.

В то время меня поразило то, что к нам обращаются как к равным, несмотря на имеющуюся «пропасть» между статусом генерала и простого солдата. Глобальность поставленной задачи заставляла командование прибегнуть даже к помощи солдат, чтобы вскрыть буквально все возможные причины, мешающие её осуществлению. Конечно, это было не профсоюзное или партийное собрание, но, тем не менее, выступало неким символом, фактором единства всего Советского народа, от простых людей, до крупных руководителей и даже в армии - от солдата до генерала. И, скажу прямо, тогда мы действительно прочувствовали это, мы тогда и в «страшном сне» не могли предвидеть, что потом нас просто «кинут», как отработанный человеческий материал.

Всю свою жизнь потом я провёл в поисках справедливости, но, увы, в случаях массового героизма, коим я без преувеличения смело могу назвать масштабные испытания на «Новой Земле» ядерного оружия, ни руководство Советского Союза, ни, в последующем, России, не смогло, или не захотело воздать простым солдатам должное и достойно оценить их вклад в это общенародное дело.

В качестве примера привожу здесь моё письмо к академику Михайлову*. 

Уважаемый, господин академик!

Прочитал Вашу книгу «Опаленные в борьбе при создании ядерного щита Родины», написано очень интересно, но в Ваших статьях нет ни одной фамилии. Вы пишите, что так много находились на  «Новой Земле» и даже не упомянули ни одного начальника. Тем не менее, Вы не отрицаете, что служба там была тяжела. Почему? Я считаю, что они достойны, чтобы о них помнили потомки, свои адмиральские погоны они   получили за дело, не высиживая очередные звания в кабинетах.

Я служил на «Новой Земле» не долго и не моя в том вина, а, вероятно, больше Ваша, в том смысле, что Вы и сейчас утверждаете, что радиационный фон там «лучше не придумаешь», хотя я осознаю, что и Вы являетесь всего лишь «винтиком» существующей «Системы» и вступление с ней в борьбу за здравый смысл, грозило Вам «сахаровскими» последствиями. Тем не мене это далеко не  так, точнее совсем не так, в данном случае Вы защищаете свои ведомственные интересы, а раз нет радиации, значит и не может быть облучённых, а нет облучённых и не нужны врачи специалисты этого профиля. Но Вы ведь прекрасно понимаете, что после выселения двух десятков человек местного населения «Новой Земли», остров был на многие годы заселён многочисленным воинским контингентом.

Будучи солдатом стройбата, по производственной необходимости я несколько часов провел возле дымившейся штольни, где незадолго до этого был произведен ядерный взрыв, после этого у меня нарушился сон, тошнило, болела голова. Ефрейтор Попов заметил, это и доложил командиру. Самым старшим у нас в то время был старший сержант срочной службы Абубакиров, он  являлся старшиной роты. Старшина меня вызвал в командирскую,  и, в присутствии другого сержанта, командира взвода, стал меня «лечить», но несколько своеобразно, путём воспитательного процесса. Поскольку теоретическая подготовка вести воспитательную работу была у него весьма и весьма ограничена, то он это делал старым обычным и испытанным на многих - кулаком. Являясь боксером первого разряда, в то же время он как бы и тренировался. Удар в челюсть я перенес не шелохнувшись. Чем очень сильно напугал другого сержанта. Они же были настолько уверены в своей безнаказанности, что даже не удосужилась поинтересоваться моим личным делом, в котором были указаны мои неординарные спортивные достижения. Уложить их обоих мне не представляло труда, тем более, что  своим ударом, старшина «завел» меня.

В то время сдержала меня только моя рассудительность. Я понимал, что после этого дисциплинарного батальона мне не миновать. А даже может и тюрьмы. Мне так хотелось врезать по узкоглазой морде, руки так и чесались. Но я себе сказал: «Коля, терпи, не последний день живешь, еще отквитаешься». Командир взвода видя, что их силовое преимущество превращается в чистую фикцию, заорал: «Рядовой, Полтавец! Кругом марш! Выполнять  команду»,  когда я опешивший от такой наглости, уже был готов нанести,  ответный ударю.  Славу, богу, я сдержался.  Башка бы точно у старшины треснула, не помог бы  ему его разряд по боксу. Такая злость меня взяла. Раньше меня никто не бил в деревне, даже мысли такой не пролетало у парней. Они знали, что совладеть со мной нельзя, а  в злости я не ощущал боли, а «дури» было на троих.

Выйдя из командирской,  на вопрос ефрейтора Попова: «Что?» Я ответил: «Если  он полетит со мной в одном вертолете, то я его выкину за борт, так и передай ему.»   Абубакиров со мной не полетел. Оказывается, о его подлой манере воспитания  в «Белушке» знали. По прилету туда, я иду по плацу, а ко мне подходит матрос и спрашивает: «Ты с «Девятки»? –Да! -  Пошли со мною - Мне это показалось странным.  Заводит он меня в комнату, там сидят еще два матроса, спортивно накаченные ребята. Не представляясь, задают мне вопрос: «Тебя Абубакиров бил? – Нет! - Врешь! Бил! Он  всех бьет. Мы ему за это тоже морду собираемся набить.- Я не все,   у меня хватит сил постоять за себя и не только сил, но и ума. - Вот ты какой, рядовой Полтавец?  Я удивился, что обо мне здесь знают.

Так вот после отправки меня с точки № 9 в «Белушку», там даже не удосужились проверить, сколько я радиации «хапнул». Долго меня «мурыжили» и дело за симуляцию «шили», пока не вмешались «особисты». Работник особого отдела, старший лейтенант, свою фамилию он мне не назвал, в возрасте пятидесяти лет, вся грудь в планках наград, я даже у адмиралов столько не видел. Меня поразило, возраст явно не соответствует званию, и обилие наград. Он говорил со мной очень вежливо, разговор происходил в ординаторской госпиталя и когда один офицер вмешался в наш разговор: «Откуда солдат может это знать?» Старший лейтенант его резко оборвал: «Этот солдат в отличие от Вас, товарищ  подполковник, знает то, о чем говорит. А вмешиваться в чужой разговор довольно-таки не прилично». После чего  подполковник покраснел и выскочил с ординаторской.

Вот тут у меня и отлегло с души, а то хоть вешайся, я не сплю уже много суток, голова болит, тошнит, меня шатает,  а врачи ничего не делают. Я  у них прошу, хоть какую-нибудь таблетку дайте, чтобы я уснул, снимите боль, невмоготу. А они: «Не можем, это картину испортит». Какую,  к черту, «картину», лечить они явно не собирались. Старший лейтенант мне сказал, потерпи немного, скоро отправим тебя на «Большую землю», прямо с первым же кораблем. Адмирал выражает тебе благодарность за службу. А почему с тобой так произошло, мы разберемся и виновных накажем.

Несмотря на непродолжительное время нахождения на точке «Девять», я там очень много чего увидел и в штольне был и мне также в ней не понравилось, как и Вам, сверху капает вода за воротник, приходилось капюшон  одевать. По непонятным мне тогда причинам офицеров мы на точке видели эпизодически. Командира роты  видел два раза, заместителя командира  всего неделю, командир части, в том месте, где находилось половина его части (две роты), появляться не считал для себя быть нужным. Сейчас мне эта причина понятна, радиационный фон там был намного выше, а кому хочется лишние рентгены «хапать».

Я генералов и адмиралов видел  чаще. Запомнил Е. Збрицкого, тогда он был контр-адмиралом (звание вице-адмирала ему присвоили после испытания 1967 года, которые и я готовил.) и контр-адмирала В. Стешенко. В. Стешенко прибыл к нам на точку «Девять» с генерал-лейтенантом Лемешко. Такой контраст, адмирал,  косая сажень в плечах, одет в легкую шинель, в ботинках, а генерал «метр с кепкой» в шапке, полушубке, унтах и в галифе. Тем не менее, с прибытием генерала, после проведенных совещаний, сначала с прибывшими офицерами, а потом отдельно с солдатами, где мы   высказали ему  все о недостатках на точке.  Он своей свите дал команду под личную ответственность все исправить. Работа пошла ускоренными темпами.

А контр-адмирал Е. Збрицкий сел на вертолете на ОС-30, когда мы шли на «Маточкин Шар». Вот вместе с нами их высадили на лед. Представляете картину минус 35, ветер. Мы солдаты в валенках, спецпошивах с цигейковым воротником, в ватных брюках, в шапках с завязанными «ушами» и нам прохладно толкаемся,  греемся и рядом группа морских офицеров в шинелях, ботинках в шапках, в которых не предусмотрены «уши» во главе с контр- адмиралом Е. Збрицким стоят, ждут транспорт, чтобы ехать в гарнизон. Зачем их высадили раньше, могли бы по приезду техники. За нами пришла машина, а офицеры еще стояли, ждали амфибию командира гарнизона капитана 1 ранга. Мы уже подъехали к казармам, только после этого амфибия поехала за ними.

Я поражаюсь, как  могли принять Постановление РФ от 04.11.2004г. № 592, из которого вытекает, что практически только «смертники» имеют право на получения удостоверения бойца «Особого Риска». До этого действовало совершенно другое постановление, где были, перечислены,  именно заболевания, а если они были приобретены на полигоне, то причиной их считалось действие радиации. Сколько «серебряников» заплатили тому «Иуде», который обосновал такую замену. А почему бы не признать бойцами подразделения «Особого Риска» только тех, кто уже «ушел в мир иной». Представляете,  какая экономия для бюджета была бы, скольким не надо было бы платить льготы. Я уже двадцать лет добиваюсь,  признания меня бойцом подразделения «Особого Риска», и двадцать лет Минобороны предпринимает абсолютно все возможное, чтобы не признавать, Вплоть до того, что присылает сведения совершенно о другом солдате, ну никак ни соответствующие записи в моем военном билете.

Все это покрыто мраком тайны. С какой целью скрывать, когда это теперь описано в литературе. Сейчас я снова запросил Минобороны о предоставлении сведений о моей службе, что характерно, Минобороны-это совершенно отдельное министерство в нашем государстве и на него не распространяется закон РФ № 59 от 02.05.2006г. «О порядке рассмотрения обращений граждан РФ». Вот уже более 40 лет я виду с ними переписку, если бы сохранил их ответы, то было бы видно, что совершенно независимо от того, кто им руководит, отвечают они одинаково.

Имеющиеся документы извращают по непонятному методу. Может не с той  ноги встают? Так в 1968 году я писал им о том, чтобы они мне выплатили, не полученные мною деньги на «Новой Земле», так они ответили, что за время моей службы, оказывается, накопился долг, который они великодушно списали. На «Новой Земле» я служил более трех месяцев, не копейки не получил.

Пользуясь особым статусом секретности (от кого спрашивается, так как  американцы, когда мы вышли из Мурманска, по-русски сообщили, куда идет в сопровождении ледокола «Красин» ОС-30 (Байкал), какой груз он везет и что на нем взвод солдат, которых везут на точку №9), Минобороны решило, что я им еще должен за обмундирование, которое на «Новой Земле» давали бесплатно, вот якобы заработанные деньги мной и ушли на это, а долг в сумме около  500 руб. списан. Странно как-то, призвали служить, а «робу» надо покупать. Ведь условия работы и режим практически ничем не отличаются от обыкновенной тюрьмы, не парадокс ли, чтобы заключённые зарабатывали себе на их обмундирование и скудную еду.

Пойди,  докажи, что это не так, находясь за тридевять земель от «Новой Земли». Слава Богу, подумал я, что не заставили долг платить после такой службы.

Формальность смысла очередного ответа от Министерства обороны я себе представляю, давно ничего уже и не жду, просто обращаюсь к Вам от лица многих тысяч бывших солдат-стройбатовцев, которые через рабский, небезопасный и неблагодарный труд, смогли воплотить Ваши идеи в реальность, не получив ничего взамен, кроме подорванного здоровья и унижений на протяжении всей своей жизни.

*Виктор Никитович Михайлов — российский физик-ядерщик и организатор атомной отрасли. Лауреат Ленинской и Государственных премий СССР и Российской Федерации. Академик и РАРАН. Доктор технических наук, профессор. Основатель научной школы по физике взрывного деления ядер и диагностике однократных импульсных процессов по проникающим излучениям.