 Во время работы в Шарлыке произошел неприятный эпизод с нашим врачом. Наш врач отряда, студент 4 кура медицинского института, кроме того, что он был врачом нашего отряда еще и практику проходил в Шарлыкской районной больнице. Его послали в соседнюю деревню по заявке на вызов врача. Лето, жара +35 С. Идет он по деревне и неожиданно рой пчел. Как городской житель, он стал от пчел отмахиваться. Пчелы этого не любят. Пчела укусив умирает. Это делается ради спасения других пчел. Ну, как у нас, на амбразуру грудью. Махая руками, он разозлил пчел, и рой стал его жалить. Борис бежит по деревне, хочет спрятаться в доме. А никто дверей не открывает. Наконец впустили, к счастью рой в дом не залетел. Потом он дня три сам был на бюллетене, весь опухший уехал в город долечиваться, чтобы не «маячить» перед нами, не пугать своим видом.
В Шарлыке мы работали на отстойнике, это круг метров 20 в диаметре, с углублением внутри метровой высотой. Замес бетона делали сами. Отстойник находился в двух километрах от села. Приходилось много времени тратить на хождению, как на работу так и с работы, на обед. Примечательный в Шарлыке пруд, там и родник очень мощный, но вода в роднике соленая сильно. Хотя в пруду вода уже более или менее нормальная, видимо атмосферные осадки и тающий снег весной, воду «разбавляли». Мы купались в обед, что было самым замечательным событием, дни стояли знойные.
Сейчас уже как-то это забыто, а в то время очень популярен был поэт Муса Джалиль и его знаменитая «Моабитская тетрадь», село Мустафино его родина. Мы ездили туда, село как село, рядом речка небольшая. Но вода такая чистая, что видно рыбу на глубине. Естественно, в ней мы тоже купались. Не знаю, по какой причине, но фото отряда у меня нет. Я увлекался фотографией и у меня были фотоаппараты, особенно любил снимать спорт. В моем архиве есть очень интересные спортивные фото. В то время процесс фотографирования был сложен. Нельзя было, как сейчас щелкать сто кадров, чтобы один вышел нормальным. 36 кадров «отщелкал», потом перезаряжать, а уж что получилось можно было посмотреть только после трудоёмких процессов проявления плёнки и печати фотографий. Процесс проявления пленки требовал и времени и затрат. Печатание снимков процесс длительный и требующий отдельного тёмного помещения. Зато радость от удачного снимка была намного выше, чем сейчас.
Вроде несколько девчонок было в отряде, но для нашей «братвы» казалось недостаточно, негде было «разгуляться». В селе Путятино был стройотряд с нашего Оренбургского пединститута, мы однажды ездили к ним с дружеским визитом. Их отряд сплошь состоял из девчонок. Мне визит особенно ничем не запомнился, только танцы были, как говорится, «до упаду». Ко всему прочему я был еще и стеснительным парнем, очень инертным, мне надо было время, чтобы познакомиться. «С налета» получалось не всегда, да и почему-то и глаз не на кого не «положил». Наверное, по этой причине, успехом у девчонок я не пользовался, был очень разборчив в выборе. Чтобы дружить с кем-то, мне надо было кроме обычного чувства влечения, испытать и другие чувства этого многогранного понятия любви.
Намного интереснее выезд в село был в 1974 году на четвертом курсе института. Весь четвертый курс отправили на уборку картофеля в Тюльганский район нашей области. Сентябрь выдался дождливым, убирать картофель комбайнами было нельзя. Наша группа в полном составе попала в село населённое башкирами. Проблем с общением у нас не было, всё местное население тогда хорошо говорило по-русски, естественно с национальным акцентом. Один молодой мужчина был русским, он был женат на башкирке, нам он был очень рад, просто прислушивался, млел и наслаждался от наших разговоров на чистом русском языке. Нас мальчишек поселили в какой-то отдельной хате. А девчонок, их было меньше, где-то на квартире. Там, где мы жили, там же и готовили себе нехитрую еду, дежурили попеременно. Две девчонки и один мальчик. В основном нам было по 21 - 22 года, а мне было уже двадцать шесть лет.
Как и всегда, все делалось, «абы как». В один из солнечных дней сентября нас собрали возле института. Выстроили по группам студентов 4 курса и объявили: «Родина просит вас помочь. Уродился хороший урожай картофеля. Но погода не позволяет его убрать, Картофель, это второй хлеб. Поэтому мы вас распускаем и через два часа всем собраться здесь с теплыми вещами. Вы поедите в Тюльганский район помогать убирать картофель». Легко сказано с теплыми вещами. Это кто жил в городе, он съездил домой и взял теплые вещи. А как быть тем, кто жил в общежитии и еще не привез теплые вещи из дома. Наш институт был молод и пока не «котировался» на рынке учебных заведений страны. В нем учились в основном студенты из Оренбургской области. Поэтому мы договорились с друзьями, живущими в городе, чтобы они прихватили и на нашу долю, то чего не было в общаге.
И вот в 11 часов все при «параде» собрались на площади. Часов до трех нас «мариновали». Просили, не расходиться. Так как автобусы были поданы, то выехать мы могли в любое время. Мы и на обед не ходили. Тюльган это всего в двух часах езды от города. Думали, когда приедем, нас там ждут и накормят. Приехали в Тюльган, нас там действительно ждали, встретили первый секретарь райкома и председатель райисполкома. Уровень серьезный, держали речь, снова по машинам. Привезли в деревню, а тут нас почему-то никто не ждал, видимо были проблемы с передачей информации и с исполнительской дисциплиной на местах.
Уже был вечер, сначала определили жить нас в клубе. Жрать охота, даже уже не есть, а именно жрать. Привезли мешок хлеба и бидон молока. О том, что опасно пить сырое молоко, смешанное от многих коров, я знал, я из деревни. Тем не менее, я рискнул попить молока, голод не тетка. Потом «девочки направо, мальчики налево».Наши студенческие желудки не смогли справиться с жирным, деревенским, натуральным молоком. Потом молоко мы не пили, даже кипяченое.
В этой командировке я сдружился с Костей Воробьевым, он у нас был за старшего группы от института. Работал в институте лаборантом. По возрасту мы были ровесники, он служил в дивизии им. Дзержинского. И очень много интересного рассказал про службу. Почему он откровенничал со мной, ведь он не имел право говорить о службе, я его «купил», рассказав о службе на Новой Земле. Несмотря на то, что я тоже не имел права об этом рассказывать в деталях, мы был как-то «квиты». Потом мне Костя помог с написанием лабораторной работы по автоматике, предложил мне тридцать уже защищённых когда-то работ, выбирай, любую. Я ему стал доказывать, что такой результат в конкретной работе, которую я начал делать, не получается. На что он мне ответил, хочешь «Пять» бери и «дуй» один к одному. А хочешь «Три», пиши сам. Я добросовестно «сдул» и получил «Отл.».
Мы, что-то поспорили один раз, Костя нравоучительно изрек: «Не спорь со мной, а то «Неуд» получишь на экзамене». Я в запале ему сказал: «Я учусь хорошо и уж на «Удов.» экзамен сдам». «Э, молод ты еще и зелен. Мне, например, «упросить» любого преподавателя, чтобы он поставил кому-то «Отл.» достаточно сложно, возникают лишние разговоры о взятках, коррупции и т.п., а вот с «Неудом» никаких проблем нет. Давай проверим! Рисковать я не стал. Костя учился хорошо, и окончил институт с «красным» дипломом. И после института я не терял с ним связь. Он ушел работать в газовую промышленность. Года два назад встретил его на объекте, он делал какую- то работу. Поболтали, что дома не сидишь, пенсия приличная Газпромовская, был мой вопрос. Убежал от женщин, они у меня обе ученые, учат и учат. Жена Д.Г.Н. дочь К.Б.Н., им нечего не докажешь. Я же просто инженер. А профсоюз и партия, это для них не в счет.
Мне интересно было на картошке еще и потому, что с нами поехала девушка, которая мне нравилась с первого курса. Думал в картофельной обстановке сдружимся. Увы! Ну, не ее я парень. Что самое интересное, она ни с кем не дружила. Я и так и эдак, все бесполезно. С ней произошел казус. В соседней деревне работала группа с пединститута, наши все пошли в гости, я не пошел. Вот они поздно ночью возвращались группами. Ближе надо было идти по полю мимо стогов сена. Девушка шла с моим другом Сергеем, красивым симпатичным парнем высокого роста. Она побоялась идти мимо стогов и ушла в сторону. Ночью ничего не видно и она провалилась в какую-то яму с жидким навозом. Стала кричать Сергей начал ее спасать, ее вытащил, а сам угодил в яму. Она перепугалась. Сергей ей говорит: «Зови на помощь»! Она с перепугу молчит, боится, что их увидят в таком виде. Он карабкается, дно не прощупывается, берег ямы обваливается. Кричать ему резону нет, на это силы нужны, которые уже стали его покидать, страх его охватил, можно и утонуть, а на крик затрачивается какая-то энергия. Тут подоспели ребята и вытащили его, кинув ремень.
У нас несколько парней уже отслужили в армии и естественно, спасать умели. Миша Давыдов в 1968 году, во время известных событий, брал Братиславу. Во время этого случая он поранил руку, у него образовался нарыв. Я его уговаривал ехать в город, он ни в какую, говорит, получается, что я дезертировал. Как я брошу Вас? Дурак! Ты руку потеряешь или еще хуже! Когда уже стало невмоготу, Миша поехал в город. Ему вскрыли нарыв и, естественно, работать не разрешили, да он и сам бы не смог. Так пришли они возбужденные с дружеского визита. Сергей матерится. Чего она испугалась, что я насильник, силой бы ее потащил бы её в сено. Сама чуть не утонуло и я весь в дерьме. Девушка пошла мыться в дом, где они жили, а Сергей умылся здесь. Одежду всю сбросил.
Ему повезло, на следующий день приезжал отец Сергея Шачнева. Сергей учился во второй группе, заехал и к нам. Попросил, чтобы как-то родители передали вещи и обувь. Он занимался баскетболом, ему было особенно жалко кеды, которые уже на игру не оденешь. Материально они жили хорошо, но хорошую спортивную обувь тогда купить было сложно. Кеды он отмыл, но все равно они уже не имели товарного вида. Кожаную куртку пришлось выкинуть, так как отстирать ее было невозможно. Как там было с вещами у девушки, я подробностей не знаю. Мы старались не заострять внимание на этом факте. Хорошо, что все закончилось так, могло обернуться трагедией.
Я уже писал, что мы дежурили по трое на кухне. Один парень и две девчонки. Девочки очень любили дежурить с Мишой Давыдовым. Они его хвалили, за умение помочь все приготовить. Вот я, немного завидуя Мише, решил угодить и во время своего дежурства встал раньше всех, и решил к приходу девочек приготовиться основательно. Я знал, что мы будем готовить суп из вермишели. Я ее никогда не мыл, когда сам готовил, а здесь решил помыть. Когда пришли девчонки и увидели, что я помыл вермишель, они меня отругали, вермишель вся размякла. Но не выбрасывать же ее, получилась какая-то размазня, голодные ребята всё съели, не обнаружив больших недостатков в процессе приготовления.
Картофель мы копали около месяца, после окончания нам заплатили около 35 руб. Всем почему-то разные суммы начислили, каким образом это было подсчитано, мы не поняли, разбираться не стали. Никто ни каких сведений по работе не подавал, мы только знали, сколько в день машин картофеля загрузили. Даже тоннаж нам не сообщали, чтобы произвести какой-то анализ результатов труда. Стало уже прохладно, колхоз нам надоел, мы уже жаждали уехать в город. Вечером нас загрузили в автобусы и повезли в город. По приезду в город мы сразу же пошли в баню на ул.Попова. Ни каких благодарных речей не было от руководства, что ни в коей мере, не красит власть. Работали мы на совесть, «вытащили» район по плану уборки картофеля, а следствием этого, естественно, полагались определенные моральные и материальные блага для руководителей. Конечно, кто-то хорошо на нас заработал, но тогда это было в порядке вещей, бесплатный труд только приветствовался. Да и шут с ними. И хотя нам деньги не были бы лишними, сильной обиды на колхоз не было. Руководство института обещало увеличить количество часов занятий, так как мы сильно отстали в учёбе, но ничего такого не произошло, чему мы были даже рады.
Николай Полтавец, Оренбург, январь 2015 |
