Каталог статей

В начале 90-х годов мне представилась возможность для переучивания на самолёт Л-410 в Сасовском лётном училище ГА, которое находилось в г. Сасово, Рязанской области. Прилетев в Москву, я сразу отправился на Казанский железнодорожный вокзал и встал в очередь к кассе для приобретения билета. Передо мной в очереди стоял низкорослый офицер, судя по эмблеме на петлицах – танкист. Он сильно потел и постоянно вытирал носовым платком уже лысеющую и тронутую сединой голову, которая крепилась к коренастой фигуре с помощью короткой и толстой шеи. Мужчина взял билет и, неуклюже повернувшись в сторону зала, увидел, как к нему подбежал мальчуган лет 6-8-ми от роду, который с разбегу наскочил на него и провёл по брюкам своим грязным ботинком. Офицер взял пацана за ухо и осмотревшись повёл к неподалёку стоящим, двум милиционерам-сержантам. От противоположного окна мгновенно отделилась кучка молодых парней в количестве 7-8 человек. Одеты все были в новую спортивную форму, настроены очень агрессивно, вели себя нагло, нахально и развязано. Они подбежали к милиционерам и стали наперебой кричать, что офицер избил ребёнка, они якобы всё видели до мелочей и являются прямыми свидетелями происходящего неблаговидного поступка со стороны танкиста.

Мужик был ошарашен натиском, наглостью и беспределом, но, сопровождаемый одним из милиционеров, покорно пошёл в линейное отделение милиции. Остальные члены наглой группы отошли в противоположную сторону и заняли прежние позиции. Видимо творили они свои чёрные дела вместе с милицией или под её «крышей», поэтому вели себя достаточно свободно, нагло, никого и ничего не боясь. Очевидно, что они входили в состав некой группировки, промышлявшей на Казанском вокзале. Конечно, это были рядовые «чёрные копатели», выполняющие самую грязную работу, основные же главари в это время «пожинали плоды» и проводили досуг в дорогих ресторанах или клубах

Взяв билет на поезд, я почувствовал удар по левой ноге ниже колена. Я был в форме пилота Гражданской авиации и резко выделялся среди разношёрстной толпы вокзального люда. Взял мальчишку за шиворот и повёл к оставшемуся милиционеру. Знакомая картина повторилась. Молодые «отморозки» подбежали ко мне и, привлекая внимание окружающих, начали громко орать, психологически воздействия на толпу. Ругаясь в присутствии малолетнего ребёнка отборными матом утверждая, что я ребёнка бил. Милиционер взял меня под руку и предложил пройти в отделение линейной милиции для уточнения обстоятельств. Настроение было скверное, а самое главное отпираться и требовать справедливости было бесполезно и не у кого.

Проходя мимо двери с надписью «Туалет», я попросил милиционера сходить «по маленькому», пошутив при этом, что перед смертью имею право на последнее желание. Наивный милиционер отпустил меня, строго приказав, что моё время ограничено до 3-х минут. Я уже в этом туалете побывал и вспомнил, что в левом переднем углу открыта огромная около 2-х метров по высоте, но очень узкая оконная рама. Высота от подоконника до перрона было не высоко, не более 2-х метров, я с кейсом в руках выпрыгнул на землю и быстрым шагом пошёл к составу, который уже стоял на перроне и должен был отправляться через 10-15 минут в сторону Рязани.

Я всё детство «путешествовал» по железной дороге, как правило «зайцем» в грузовых вагонах и на открытых платформах. Это было увлечением всех моих друзей, так мы отдыхали. И от милиции убегал и с вагонов прыгал на ходу поезда. Да и Аксай в наше время статуса города не имел – это была железнодорожная станция «Казахстан». Других особых развлечений у нас тогда не было. Поэтому здесь «соображал» я быстро.

Дойдя до первого вагона, я зашёл в состав, прошёл 3-и вагона и, чтобы оценить обстановку визуально, вышел из тамбура, Со стороны вокзала неслась толпа обезумевших членов ОПГ. Впереди бежали милиционеры и пронзительно свистели в свои служебные свистки, за ними бежали отморозки и замыкал погоню всё тот же мальчуган. Свирепый вид и жажда лёгкой наживы подтверждали их намерения.

Стало обидно. Я всегда аккуратно относился к одежде и к лётному обмундированию в частности. Особенно, когда стал носить фуражку «С дубами», то есть ввёлся в командиры воздушного судна. Мои брюки всегда были чистыми, выглаженными, со стрелками, а тут такой нелепый оборот событий. Тем более, что ехал я на учёбу, повышать свою квалификацию, а встречают всегда, как говорится, "по одёжке". А в повседневной текучке до оценки ума дело может и не дойти.

Я обратился к молодой и миленькой проводнице вагона, чтобы она открыла дверь в туалет вагона. Мило и загадочно улыбаясь своими красивыми карими глазками, она ответила, что на стоянке поезда открывать туалет не положено. Ну, тогда давай прощаться, ведь все эти оголтелые молодчики мчатся по «мою душу» и коротко рассказал ей суть дела. Проводница как будто немножко сжалилась и протянула мне ключ от служебного купе, крикнув вдогонку, чтобы открыл только после того как поезд наберёт скорость и прозвучит два стука в дверь. Я быстро заскочил в купе, закрыл на ключ дверь и задвинул занавеску. Сердце так учащённо билось, что готово было выпрыгнуть из груди от внезапного, нелепого и неожиданного случая, обрушившегося на мою бедную голову. Подбежав к проводнице, разъярённая толпа резко остановилась, но после того как она показала рукой, что видела как человек в лётной форме проследовал дальше, опять рванула вперёд.

Поезд набрал приличную скорость и в дверь два раза постучали. Я открыл дверь и увидел свою прекрасную и мило улыбающуюся спасительницу. Ради моего спасения ты мне с небес послана Богом, радостно произнёс я, искренне обняв и поцеловав её в румяные, розовые щёчки. Ты мой должник тихо и ласково прошептала она мне в ухо. Я сбегал в вагон-ресторан и принёс бутылку шампанского и коробку конфет. После того как мы выпили по второму стакану шампанского, в дверь громко постучали и при её открытии в проёме появилась фигура милиционера-офицера в сопровождении двух рядовых сотрудников, вооружённых автоматами Калашникова. От неожиданности мы отпрянули к окну. Я спокойно спросил, какие проблемы привели их в наше купе. Офицер держал в правой руке фотографию и внимательно изучающе посмотрел на меня.

Нет не он, не похож, выдержав паузу, произнёс милиционер, и они собрались уходить. Я, может быть излишне настойчиво, переспросил о цели их внезапного посещения. Офицер нашёл возможным пояснить, что с воинской части сбежал солдат срочной службы, прихватив с собой автомат Калашникова с двумя магазинами патронов. Предварительно он расстрелял почти весь караул, и они его разыскивают, проверяя все вагоны поезда. В то время это было очень частым и почти системным явлением. Солдаты униженные и оскорбляемые пьянствующим офицерским составом, бежали с армии - дедовщина в её ярком проявлении. Армия, в условиях некогда мощного союзного государства, но опутанного с ног до головы коррупцией, беспредельным воровством и бандитизмом, распадалась на отдельные части будущих независимых республик.

После прибытия на станцию Сасово, я пешком отправился в лётное училище для прохождения программы по переучиванию на самолёт Л-410.Группа приступила к занятиям в полном составе и состояла из 25 бывших пилотов АН-2. В основном это были вторые пилоты из Сибири, в те края тогда массово поступали новые самолёты чешского производства. Тогда модно было заниматься бодибилдингом и почти у каждого курсанта во время занятий на столе стояла бутылка с гормональной смесью, которую через определённый промежуток времени они употребляли через соску, не обращая внимания на брезгливый взгляд преподавателей. После занятий шли в спортзал и до одурения поднимали тяжести, накачивая бицепсы, трицепсы и другие части тела. Польза от этих занятий, мне кажется, была только одна, они не курили, не пили и к женскому полу относились равнодушно и непритязательно.

За неделю до окончания обучения , меня вызвал начальник лётного училища, по видимому по протекции нашего старосты группы, местного замкомандира эскадрильи Олега Маневича. Начальник училища вышел из-за стола, подошёл ко мне, поздоровался за руку и попросил показать свидетельство пилота ГА. При детальном осмотре каждой странички, он сказал, что всё в порядке и предложил мне принять участие проверяющим на государственных экзаменах по лётной подготовке у курсантов-выпускников, при этом добавил, что проблем со сдачей моих экзаменов по переучиванию не будет. Мне выделили 5 лётных групп по 5 курсантов в каждой и я приступил к работе, принимая каждый день в течении недели. Все ребята были хорошо подготовлены, летали нормально и на общем разборе полётов, я сдавал ведомость с оценкой «отлично».

И вот наступила пятница, последний день приёма экзаменов и окончания моего обучения. Перед последним полётом 25 по счёту курсант странно отрапортовал: «Курсант Балашиха к сдаче экзамена готов». Я потребовал повторить и назвать полностью фамилию, имя и отчество. Курсант повторил, но опять добавил слово Балашиха, как будто это имело для меня какое-то магическое значение. Был он маленького росточка, щупленький с узкими нахальными глазками на продолговатом и худом лице. Форменная фуражка была залихватски закинута назад, из под которой торчали редкие рыжие волосы.

После взлёта и набора высоты 1500 метров, я закрыл шторки на лобовом фонаре кабины с левой стороны и посадил курсанта Балашиху для выполнения задач по полёту на пеленгатор и от него, на радиостанцию и от неё, при этом пилотировать надо было только по приборам. Курсант не только не выполнил ни одной задачи, он даже не мог пилотировать по приборам, постоянно теряя высоту и скорость. После того как я открыл шторки, он вдруг бросил управление самолётом и стал слёзно упрашивать поставить ему оценку « отлично», мотивируя это тем, что будет стыдно смотреть в глаза старшему брату, одному из главарей Балашихинской ОПГ, а также любимой девушке и родителям.

Курсант явно брал меня на испуг, но я пообещал ему поставить оценку « хорошо», если он выполнит правильно и без ошибок три обязательных полёта по кругу. О самостоятельных полётах по кругу не могло быть и речи и я их выполнил практически сам, чтобы показать председателю комиссии и её членам, находящимися и наблюдавшими за самолётом на земле, что данного курсанта хоть чему-то здесь научили.

И тут произошёл ещё более курьёзный случай. Пока наш самолёт осматривал авиатехник в квадрате временного ТО, я пошёл к столам, обильно накрытым разносольными угощениями. Из квадрата, где находились курсанты, отделилась фигура одного из них, бегущая в нашу сторону с вытянутой вперёд рукой. Курсант «Балашиха» подбежал ко мне и со словами: «Спасибо за понимание и хорошую оценку знаний», вручил мне бутылку коньяка, блок сигарет и ещё какой-то свёрток Командиры, находящиеся за столом, были просто глубоко ошарашены таким дерзким и бесцеремонным поступком курсанта. Мне же ничего не оставалось делать, как отругать курсанта и отправить его назад с принесённым им подарком.

После прилёта на базу, перед разбором полётов, меня пригласили в отряд, где учился курсант. Командование предложило мне забыть этот неприятный инцидент и поставить ему оценку «отлично». Не хотели обострений, приедет с Балашихи его старший брат и под угрозой жестокой расправы будет требовать оценки только « отлично». Я всё понял, не стал задавать лишних вопросов и предложил им самим оценить его на их усмотрение. Изображать из себя человека принципиального и неподкупного было глупо, незачем, да и опасно для жизни окружающих меня коллег, меня предупредили, что не исключена неприятная встреча.

После разбора полётов, я пришёл к себе в комнату и плюхнулся на кровать, но заснуть мне не удалось, в дверь постучали и на пороге появился наш староста Олег Маневич, который пригласил меня пойти с ним на реку Цна, на природу, немного отдохнуть и отметить окончание обучения. Быстро спустившись вниз с 3 этажа, я увидел командира звена и пилота-инструктора последней сегодня сдавшей лётной группы, сидевших на скамейке. По пути к реке пилот-инструктор заскочил к себе в общежитие и принёс свёрток со спиртным и закуской. Такой изысканный напиток – армянский коньяк - я пил в первый раз в жизни, закусывали мы свиным салом и редиской.

Возвращаясь назад, тот же Олег предложил мне зайти к его старой знакомой, живущей тут же на территории училища и работавшей стартовым фельдшером в медсанчасти. В просторной уютной комнате, при горящих свечах, был накрыт стол с многочисленными деликатесами и крепкими напитками. Хозяйка, блондинка Татьяна с голубыми глазами, хлопотала вокруг него и явно ждала гостей. Тихо и ненавязчиво играла музыка, а полупрозрачное розовое платье Татьяны, кстати, так ладно сидевшее на её шикарной фигуре, располагало к хорошему вечернему отдыху. В приятной компании можно было немного расслабиться и не думать о неприятных дневных неурядицах. Мы пили, ели, танцевали, рассказывали смешные анекдоты и истории, тем самым развлекая нашу даму.

Где-то через пару-тройку часов, дверь без стука открылась, зашёл курсант Балашиха, поставил ящик с коньяком , продуктами и быстро вышел. А ещё через полчаса в комнату вошли братки во главе, как я и предположил, со старшим братом Балашихи. Вели они себя свободно, развязано, но в рамках приличия, лишнего ничего не позволяли и все были безупречно одеты в дорогие и модные чёрные смокинги. Старший брат, судя по всему, это был руководитель ОПГ по кличке «Фрол» (по крайней мере так к нему обращались остальные «братки»), произнёс трогательную благодарственную речь, не забыв напомнить, что всё устроил и оплатил он.

Много позже, при подготовке статьи для публикации, я «выудил» из Интернета следующую информацию: «К середине 1986 года в Балашихинском районе было сформировано несколько устойчивых вооружённых преступных групп. Наиболее авторитетными из них были группировка, возглавляемая Сергеем Фроловым («Фрол»). Основными занятиями группировок в те годы были мошенничества, кражи, разбои и грабежи». Затем все по очереди пожали мне руку и стали рассаживаться вокруг стола. Опоньки! Такого поворота я не ожидал, побыл для сохранения приличия ещё с полчаса и, сославшись на завтрашние полёты, простился со всеми и, наверное, излишне бесцеремонно (хотя старался не обидеть «уважаемых» людей), ушёл к себе в общежитие.

На следующий день мне предстояло сделать три зачётных полёта на самолёте Л-410, получить документы и уехать домой, но в связи с быстро приближающейся мощной грозовой деятельностью, мы просидели в кабине самолёта 1,5-2 часа, так и не получив разрешения на вылет. Олег предложил в понедельник отлетать за себя и за меня, и я побежал в штаб получать документы.

Рано утром проснувшись, я оделся в тренировочный костюм, лётную форму сложил в дипломат, попытался попрощаться с коллегами, которых так и не смог разбудить и уехал на поезде в Москву. По прибытию в аэропорт, я купил бутылку пива, положил её в кейс и пошёл проходить контроль на рейс. На контроле, при «просвечивании», работники аэропорта нашли  эту бутылку и предложили сдать в багаж или выбросить в урну. Я недолго думая открыл её и почти залпом выпил, хотя предварительно спросил у них разрешения. Меня взял под руку милиционер и повёл в отделение, мотивируя свои действия тем, что я распивал спиртные напитки в общественном месте. В это время мысли работают чётко и слаженно. Проходя мимо туалета, я опять попросился туда зайти, привык уже проблемы решать через туалет. Подошёл к зеркалу и ужаснулся. На меня смотрел сильно помятый и не бритый «бич».

На ум пришли слова уважаемого мной командира самолёта Владимира Хохлачёва, произнесённые им в командировке в Бейнеу. Он утром подошёл к зеркалу и отпрянувши резко назад сказал: «Да, надо завязывать пить и курить, а то уже на Ален Делона не похож». Я быстро привёл себя в порядок, переоделся в лётную форму, надвинул на глаза фуражку "С дубами», вышел и направился к милиционеру. С серьёзным видом спросил: «Товарищ милиционер, где тут производится посадка на Ленинград?». Милиционер показал рукой туда, откуда мы только что пришли и добавил: «Поторопитесь, а то опоздаете» и остался ждать нарушителя общественного порядка. Я же спокойно прошёл через контроль и ушёл в накопитель, сел в самолёт и сразу же погрузился в глубокий сон.

Владимир Калюжный, Тольятти, октябрь 2019