 «Борт 67385 на глиссаде, шасси выпустил, к посадке готов». «Посадку
разрешаю» - ответил спокойным голосом диспетчер. Самолёт Л-410 , управляемый
нашим экипажем, заходил на посадку в аэропорту г. Шевченко, где ему предстояло
базироваться, а экипажу прожить один месяц. Было это в августе 1992 года, когда
жара на полуострове Мангышлак достигала своей наивысшей отметки.
После мягкой посадки, самолёт зарулил на стоянку своей
временной базировки. Экипаж, где вторым
пилотом летал Анатолий Утегенов, медленно побрёл в здание КДП. Самолёт,
обслуживаемый авиатехником Рязанцевым и техником РЭСОС Владимиром Карташовым
прошёл послеполётное обслуживание и был крепко пришвартован на стоянке
аэропорта, который был недавно построен, введён в эксплуатацию и находился от
города Шевченко на расстоянии примерно 40 километров. Это было начало лихих 90-х годов, накануне развала Советского
Союза, когда летишь за «границу» и не знаешь, предоставят тебе стоянку, ночёвку
и заправку или нет. В то время борт из КУГА (Казахское Управление Гражданской
Авиации) уже считался почти иностранным воздушным судном на территории России и других бывших Союзных
Республик и заправка топливом производилась только по предоплате, если на счету
были деньги, или за наличный расчёт. Единственным утешением оставалось то, что
люди ещё сохранили свои тёплые, дружественные, советские отношения. Деньги
быстро обесценивались, курс рубля по отношению к иностранной валюте резко падал
и приходилось всё покупать за так называемые тогда «деревянные рубли».Но,
несмотря, на ухудшение финансовой и политической обстановки, жизнь продолжалась
и полёты выполнялись в плановом порядке.
Заказчик треста «ЮжнефтегазШевченко» с радостью принял наш
экипаж, расселил в уютную двухкомнатную квартиру и предоставил транспорт, в виде
комфортабельного иностранного мини вена, который доставлял нас в аэропорт и
обратно после выполнения очередного задания в любое время суток. Наряд на полёты на следующий день ставили на все
предполагаемые направления, поэтому география полётов была очень разнообразна.
Самолёт Л-410 был предназначен для полётов в любых сложных метеоусловиях и
любое время суток, поэтому создавалось такое впечатление, как будто мы жили всё время в
самолёте, а в квартиру наведывались только немного поспать и передохнуть перед
предстоящим рейсом. Поскольку аэропорт и полоса были построены вдоль морского
побережья, то заход на посадку и взлёт всегда осуществлялся так, что с одной
стороны простиралась акватория Каспийского моря, а с другой плоскогорье - плато
Устюрт полуострова Мангышлак. Как обычно по прилёту в Шевченко, я позвонил Заказчику и
получил задание на следующий день отвезти пассажиров в Гурьев и в Самару. Рано
утром мы заправили самолёт и после взлёта взяли курс на Гурьев. После высадки
людей, полетели на Уральск, в надежде по пути произвести замену борта, так как
наш вылетал ресурс. Время было достаточно, мы решили съездить домой повидаться
с семьёй. Как раз в это время в Уральске гостила моя двоюродная сестра, которая
прилетела из Нового Уренгоя и собиралась лететь в Грозный, надеясь купить там квартиру. После окончания Уральского
пединститута, её направили на работу в Чечню учителем русского языка, где она
вышла замуж за чеченца и осталась там жить и работать. Жили очень дружно, вырастили
трёх сыновей и в конце 80-х годов, как тогда говорили, «подались на заработки»
на Север. После достижения пенсионного возраста, она решила перебраться на
постоянное место жительства в Грозный, где жило много родственников по линии
мужа, скончавшегося скоропостижно на Севере. Елена попросила меня помочь её
отправить в Чечню, я с удовольствием вызвался ей помочь. Мы приехали в аэропорт
и на «новом» самолёте полетели в Самару,
откуда я её обещал отправить в Грозный. При заходе на посадку в аэропорту «Курумоч»,
диспетчер мне сказал, что самолёт АН-24 уже подписал полётное задание и
вылетает на Астрахань. Так как самолёт вылетал строго по расписанию, мы
опоздали где-то на полчаса. Высадили пассажиров, заправились и направились в
Гурьев, надеясь оттуда или из Шевченко всё же отправить сестру в
Грозный. Гурьев прошли пролётом, так как остаток топлива позволял это сделать и
уже ночью произвели посадку в Шевченко. Когда я позвонил Заказчику и рассказал
о своих проблемах, он беспрепятственно разрешил мне полететь в Чечню и отвезти мою вынужденную
путешественницу, но в качестве презента привезти ему ведро абрикос или слив.
Перелетев через Каспийское море, мы подошли к поворотному пункту Кизляр и
повернули на Грозный. После пролёта 800метрового перевала, начали снижаться на
аэропорт Северный, который расположен в 12 километрах от
города. На снижении я позвал Елену в кабину и стал показывать ей
г.Аргун, Комсомольск, где они проживали раньше с семьёй. Было очень темно и от
городов шли только яркие отблески огней, а сам Грозный находился как бы в яме,
окружённой со всех сторон горами и лишь на дне этой ямы ярко светилось
множество горевших факелов из труб попутного газа при добыче нефти. Было очень сказочно и красиво вокруг, а когда
я повернулся и пригляделся в темноте, то увидел на голове её платок, повязанный
по мусульманскому обычаю, в котором она была похожа на настоящую чеченку,
возвращавшуюся к себе на родину домой. От долгого перелёта она очень устала, но
глаза её светились с такой необыкновенной радостью, когда мы пролетали, ставшие
ей уже почти родными, знакомыми до боли
местами. Диспетчер транзита связался с родственниками по телефону и нас
приехала встречать большая чёрная иномарка. Через несколько минут мы были уже в
Грозном на площади «Минутка», где ей уже подыскали 3-х комнатную квартиру в
пятиэтажном доме с видом на президентский дворец, в котором тогда восседал
тогда Джохар Дудаев. Кстати, Дудаев был лётчиком и о нём мне много рассказывал
наш бывший пилот Сергей Малыхин, с которым я работал на Мангышлаке. Когда
Малыхин учился в лётном военном центре в середине 70-х годов г. Армавира, Дудаев был у него командиром
авиаэскадрильи. Елена сказала что-то по чеченски молодому статному чеченцу и
он подал мне одно приготовленное ведро слив и блок болгарских сигарет «Стюардесса»,
которые они приготовили в качестве подарка за такой неожиданный ночной рейс. До сих пор они говорят об этом как о каком-то «героическом»
поступке по рассказам сестры. Мы проехали вдоль ещё той, довоенной, мирной и
очень красивой, ярко освещённой центральной площади «Минутка», расположенной в
самом центре города Грозный. Это было накануне первой чеченской войны, но в то время
ничего не предвещало о её начале. Чеченцы относились очень доброжелательно и по
кавказски гостеприимно, жизнь шла тихо, мирно и лишь отдельные сенсационные
выпады в прессе предвещали страшную
военную катастрофу в Чеченской республике. Елена оформила документы на
квартиру, рассчиталась и уехала в Новый Уренгой. Но вот началась вскоре война
и, по словам очевидцев, первые снаряды, разорвавшиеся в результате обстрела
разнесли в клочья этот дом и, соответственно, её квартиру, в которой так и не
удалось пожить ни одного дня. До сих пор ей не могут выплатить денежную компенсацию за потерю квартиры, так
как во время военных действий, она не была прописана в ней и не жила. По прилёту назад в Шевченко, начальник был очень доволен
подарком и на следующий день дал новое задание на вывоз детей из пионерского
лагеря Пятигорска. Ранним солнечным утром мы полетели в аэропорт Минеральные
Воды, для того, чтобы сделать два рейса с детьми и сопровождающими в Гурьев и
два на Шевченко. На посадочной прямой в Минеральных
Водах диспетчер попросил увеличить скорость захода на посадку, но посадку
разрешил дополнительно, т.е. почти сразу последовала команда уйти на второй
круг, так как сзади нас уже заходил тяжёлый борт Ил-76, посадку которому
обеспечивали в первую очередь. После пролёта дальнего привода, мы отвернули
влево на повторную схему захода на посадку. Пришлось подальше затянуть 3-й
разворот и при подходе к 4-ому, диспетчер опять даёт команду увеличить
максимально скорость, потому как на подходе был уже следующий «тяжёлый» борт.
Движение в районе аэропорта было очень
интенсивным, взлёт и посадка воздушных судов осуществлялась с интервалом около
2-х минут, поэтому вклиниться между ними более лёгкому самолёту было очень
проблематично. Аэропорт Минеральные Воды был очень сильно загружен прилетающими
и улетающими бортами, поэтому его называли в то время Главными «воротами
Северного Кавказа». При заходе на посадку было интересно наблюдать, как впереди
справа тянулась гряда живописнейших Кавказских гор с городами Лермонтов,
Пятигорск, находящимися на небольшом удалении от глиссады снижения, а с правой
тянулись степи богатого Ставропольского края. Но вот, наконец, диспетчер разрешил нам посадку с перелётом 500 метров от торца
полосы и быстрым сруливанием на перрон
после посадки. Огромное красивое здание аэровокзала находилось в предгорьях
Кавказских гор, густо поросших тёмно-зелёным еловым лесом. Восточная сторона
вершины горы, которая подпирала аэродром с южной стороны, была взорвана и из
неё извлекалась порода, служившая в качестве строительного материала ближайшим
городам и санаториям. По рассказам местных жителей особенно быстрыми темпами
велось строительство во времена сталинских репрессий и порода извлекалась
многочисленной армией заключённых людей, живших неподалёку в старых деревянных
бараках, ежедневно занимающихся тяжёлым изнурительным трудом. Первая группа детей, в количестве 20-ти человек была готова
и мы достаточно быстро доставили её в Гурьев. Вторая группа детей с
сопровождающими вожатыми, была готова улететь в Шевченко, но когда мы пришли в
здание КДП (контрольного диспетчерского пункта), нам отказали в заправке
топливом из-за того, что кончились деньги на счету .Я позвонил по телефону в
Уральск и командир лётного отряда Амангалиев О.И., сказал, что деньги будут
перечислены в ближайшее время. В здании накопителя, где уже находились привезённые из
пионерских лагерей дети, стояла невыносимая духота, а на улице нещадно пекло
послеобеденное солнце.
Мы подошли
к толпе обливающихся потом ребятишек, стали объяснять сопровождающим
сложившуюся ситуацию. Надо было что-то срочно предпринимать, куда-то определять
детей, так как автобус уехал за очередной партией детей. Конечно дети не
понимали наших взрослых проблем и ситуацию в которую мы все попали, они
пристальным , просящим взглядом смотрели нам в глаза. Им хотелось только одного
быстрее сесть в самолёт, который их быстро и безопасно отвезёт к своим родителям, к своему родному дому. Вдруг, прямо как в сказке, к нам подошёл мужчина кавказской
национальности, одетый в форму капитана милиции и предложил спасительный для нас вариант. Мы должны взять
с собой на борт его трёх родственников-мужчин, также кавказцев и подбросить их
до Дербента, а они в свою очередь заплатят за топливо до первого пункта
посадки. Он показал на трёх мужчин, стоявших неподалёку и одетых в абсолютно
чёрную одежду. Возле них стояли огромные холщовые сумки, а сами они были лысые,
с жгуче-чёрными бородами. Настоящие абреки – подумал я, от таких можно ждать что угодно,
но преодолев жуткое чувство страха, я всё-таки согласился, так как у нас не
было другого выбора. Капитан быстро организовал автобус, который всех нас
погрузил, включая кавказцев и доставил к самолёту. Также быстро к нам подъехал
топливозаправщик и заправил 500 килограмм керосина. Не знаю сколько «отстегнул»
ему за это один из бородачей, но водитель заправщика уехал очень довольный.
После взлёта и набора высоты, я приоткрыл дверь пилотской кабины и увидел, что
все трое мирно спали на передних
сиденьях. За этот короткий промежуток времени, пока летели до Махачкалы, в
голову лезли всякие дурные мысли и весь полёт сидел как на гвоздях. Ведь явно
проявил безответственную за самолёт, экипаж и, главное, детей. Спокойно смог перевести дыхание только после посадки в
Каспийске - аэропорту города Махачкалы. Пассажиры, по национальности
дагестанцы-табасаран, очень радушно попрощались, горячо поблагодарили за
быструю доставку и уехали дальше в Дербент на автобусе. Странно, но почему-то
только в одном аэропорту г. Махачкалы, заправляли нас по требованиям. Видимо
они ещё пока не поняли, в какой стране живут, в какое нестабильное время и не
разобрались до конца в начавшемся в то время бардаке. Но при всём этом
непонятном никому положении дел, в стране не беспредельничали, топливо давали только
до первого пункта посадки. Высадив детей в Шевченко и заправившись «под пробки», мы
опять полетели в Минеральные Воды за очередной группой детей. Но видать
сопровождающие уже позвонили в пионерлагерь или дело было к вечеру, поэтому детей
не привезли и перенесли рейс на следующий день. Нам же оставалось только
улетать отсюда, потому что не только заправки, а даже стоянки и ночёвки не
обеспечивали из-за того же отсутствия денежных средств на счету. И вот тут нам
пришлось с Анатолием Утегеновым собрать все имеющиеся у нас наличные деньги и
купить 100 килограмм
керосина. По расчёту топлива хватало только до Кизляра и мы, подписав задание,
полетели туда, где родился великий полководец времён Кутузова - Багратион, где
через весь город протекала самая быстрая река Северного Кавказа - Терек. Мы
произвели посадку в аэропорту г. Кизляр на грунтовую полосу и зарулили на грунтовую стоянку, находящуюся
почти возле самой реки Терек. Солнце уже готовилось к заходу за горизонт и мы,
выйдя из самолёта, увидели метрах в 40 от самолёта большое дерево с абрикосами.
Толик Утегенов, первый раз в жизни увидевший такое огромное дерево с
абрикосами, подбежал и стал собирать и есть их прямо не мытыми. Я тоже подошёл
к дереву и стал делать тоже самое. Мы так увлеклись этим занятием, что не
почувствовали сразу реальной угрозы. Толик громко крикнул: « Командир! Смотри
большая собака на нас бежит» и залез
высоко на дерево. Я почему-то бросился к самолёту и, едва успев заскочить в
салон, как сзади в проём двери прыгнула огромная кавказская овчарка. Я резко
повернул влево и чудом успел запрыгнуть в кабину пилотов. Собака выпрыгнула из
салона и спокойно улеглась под крыло самолёта. Из носа у неё текла кровь, видно
не рассчитав силу прыжка, сильно ударилась о борт. Толик был в более выгодной
ситуации. Сидя высоко на дереве, он продолжал поедать сладкие спелые абрикосы,
а мне оставалось только сидеть в кабине и смотреть на это зрелище, глотая
слюни. Мы стали громко кричать в сторону здания аэропорта, но никто
нас не слышал и не подходил. Прошло полчаса. Анатолий наелся абрикос и стал набивать
ими карманы, делая запасы впрок. Пёс даже и не думал уходить, видно честно
отрабатывал свой собачий долг. Мне пришлось по радиостанции связаться с
диспетчером и попросить помощь. В эфире сразу послышались подколки, советы и
реплики с пролетающих над нами бортов. .Диспетчер сказал, что собаку может
укротить только сторож, но он уехал в город по своим делам. Правда, через 20
минут он, наконец-то, появился и мы
смогли привязать самолёт. О заправке мы даже и не мечтали, отложив этот сложный
вопрос на следующий день. Нам бы только умыться, что-нибудь поесть и добраться
до койки Но нам опять повезло. Диспетчер
оказался другом моего двоюродного брата, который работал директором авиационного
техникума в Кизляре и сообщил его адрес. Через час мы добрались пешком, пройдя
мост через реку Терек, к брату и ещё через полчаса уже сидя у него в саду пили
вкусное кавказское полусухое вино, сытно поужинали и почти до утра рассказывали
и смеялись про наши воздушные приключения прошедшего дня, проведённого на
Северном Кавказе. Владимир Калюжный, Тольятти, январь 2014 |
