Кризис, охвативший человечество на переломе второго и третьего
тысячелетий, коренным образом отличается от пережитых потрясений за всю историю существования вида Homo sapiens. Современный кризис, определяемый
многими исследователями как антропологический, затрагивает фундаментальные
основы бытия человека, с трагической остротой ставя перед ним гамлетовскую
дилемму «быть или не быть – вот в чем вопрос?» В этой, пронизанной эсхатологическими предчувствиями
ситуации, лучшие умы человечества в попытках найти ответ на брошенный историей
вызов, все более пристально вглядываются в
самого человека, стремясь постичь досель неведомые, глубинные пласты его загадочной природы. Постепенно
приходит понимание того, что раскрывая сущность и природу человека, можно найти
решение многих жгучих проблем современности. Канувший в Лету противоречивый ХХ век сделал немало в
развитии философской антропологии как своеобразной сердцевины антропологии –
универсального учения о человеке. Естественные и гуманитарные науки накопили
огромный эмпирический и теоретический материал, который подлежит глубокому и
всестороннему философскому анализу. Не будет преувеличением вывод о том, что мы
стоим на пороге поистине небывалой революции в постижении нами самих себя и
сквозь «магический кристалл» философии и науки пока еще в смутной форме
вырисовываются контуры новой парадигмы человека. В ее основе лежит идея о неизбежной грядущей трансформации
современного типа человека – продукта постиндустриальной западной цивилизации в
человека-кочевника. «В современную эпоху быстротечных изменений, - пишет
почетный профессор римского университета «Сапьенца» Пьетро Прини, - человек
вновь открывает свою кочевническую природу. Наиболее ярким подтверждением тому
служат нетерпеливые поиски новых ощущений, нового стиля жизни, нового языка,
которые в последние десятилетия приобретают среди молодежи индустриально
развитых стран форму протеста некоей «контр-системы». Вновь обретается вкус к
забытым кустарным ремеслам и нестандартным человеческим взаимоотношениям,
ставятся смелые и оригинальные эксперименты в плане создания новых форм
социальной организации, делаются попытки избежать хаоса, проявляющегося в
автоматизме городской жизни, наблюдается стремление к празднику как торжеству
космических сил и ритмов, что находит свое отражение в новых культах с
характерным для них буйством ощущений» [1, с.110]. Как явствует из этого пассажа, будущее человечества связано
с приходом цивилизации кочевников – людей, кредом которых выступает
странствование как в физическом пространстве, так и в беспредельных глубинах
своей собственной души… Человек, странствующий из края в
край, человек-кочевник… Размышления над этим малоисследованным феноменом
человеческого бытия приводят к выявлению, по крайней мере, двух побудительных
сил к кочевничеству, понимаемому в самом широком смысле этого слова. Одну из
них выразил русский поэт Ф.И.Тютчев в следующих строках: Из края в край, из града в град
Судьба, как вихрь, людей метет,
И рад ли ты, или не рад,
Что нужды ей?… Вперед, вперед! [2,
с. 53]. Здесь имеется в виду некая объективная
фатальная сила, обрекающая человека помимо его воли на странствования. Данте Алигьери, Франческо
Петрарка, Луис де Камоэнс, Джордано Бруно, Рене Декарт, Михал Клеофас
Огиньский, Джордж Гордон Байрон, Николай Бердяев, Иван Бунин, Мустафа Шокай, Мухаммед
Хайдар Дулати, Мухтар Ауезов – вот далеко неполный перечень великих людей, вынужденных
по воле судьбы расстаться с родиной и скитаться по чужбине. А сколько было безвестных
изгнанников и скитальцев?! Не об этом ли писал древнеримский император,
философ-стоик Марк Аврелий: «Жизнь – борьба и странствование по чужбине» [3, с. 19].
О другой побудительной силе к
кочевничеству говорится в автобиографическом произведении «Жизнь Арсеньева» лауреата Нобелевской премии
по литературе 1933 года, великого
русского писателя И.А.Бунина. Вспоминая,
что «рос я в великой глуши», он писал о родине своего младенчества так: «Пустынные
поля, одинокая усадьба среди них…Зимой безграничное снежное море, летом – море
хлебов, трав и цветов... И вечная тишина этих полей, их загадочное молчание… Но
грустит ли в тишине, в глуши какой-нибудь сурок, жаворонок? Нет, они ни о чем
не спрашивают, ничему не дивятся, не чувствуют той сокровенной души, которая
всегда чудится человеческой душе в мире, окружающем ее, не знают ни зова пространства (выделено мной -
Т.С.), ни бега времени. А я уже и тогда знал все это. Глубина неба, даль полей
говорили мне о чем-то ином, как бы существующем помимо их, вызывали мечту и
тоску о чем-то мне недостающем, трогали непонятной любовью и нежностью
неизвестно к кому и чему...» [4, с. 340-341].
В свете приведенного отрывка не
представляется случайным тот факт, что И.А. Бунин много путешествовал по свету,
посетил Цейлон, Сирию, Палестину, Турцию, Египет, Алжир, Тунис, Грецию,
изъездил почти всю Европу. В
автобиографическом романе «Жизнь Арсеньева» главный герой этого произведения
самое первое в своей жизни путешествие - поездку в город вместе с отцом и
матерью вспоминает как «самое далекое и самое необыкновенное из всех моих
последующих путешествий» [4, с. 342]. Если тютчевские строки
свидетельствуют о внешнем по отношению к человеку детерминирующем факторе,
подвигающем его на странствования, то у
И.А. Бунина побудительной силой к кочевничеству является внутренний импульс,
который условно можно назвать зовом
пространства. И с большой долей вероятности можно предположить, что одним
из краеугольных камней творчества человека являются именно путешествия,
странствования, скитания, т.е. физическое перемещение в пространстве. Вот что писал польский писатель Ян
Парандовский (1895-1978) в своем романе
о великом итальянском гуманисте и поэте XІV века Франческо Петрарке:
«Странствия были ему также необходимы, как воздух, как открытое небо над
головою. Он был прирожденный бродяга, и даже язык его – это язык странника, в
котором то и дело мелькают такие слова, как дорога, тропа, поле, странствие,
корабль, путь, конь, поклажа. Ими насыщена не только прямая речь, но и
поэтические образы, сравнения и метафоры» [5,
с. 386]. Итак, можно предположить, что
имеющий архетипический характер зов пространства составляет субстанциональную основу кочевнической природы
человека. А чем же определяется это извечное,
неодолимое стремление человека к странствиям? Поиск ответа на этот вопрос сопряжен
с обращением к анализу универсального отношения «человек-мир». Размышляя над книгой известного
ученого С.Л.Рубинштейна, А.С.Арсеньев предлагает рассматривать отношение
«человек-мир» как «расщепление Природы на две стороны, из которых одна
(Человек) может быть понята как Природа, в своей бесконечной интенсивности свернутая
в точку, а другая (Мир) – как она же экстенсивно развернутая (в частности, в
пространстве и времени). Одновременно внутри Человека есть Нечто (или Некто),
экстенсивно бесконечно разворачивающееся на весь Мир, а в Мире Нечто (или
Некто) бесконечно интенсивно сворачивающееся, с чем в своей глубине
непосредственно связано и человеческое «я». Употребляя аналогию из астрофизики,
можно сказать, что Человек это черная (рефлексия) и белая (трансцендирование) дыра»
[6, с.135]. Иными словами, Мир есть развернутый в пространстве и во времени
Человек, а Человек есть свернутый в небольшом пространстве Мир. В поэтической традиции данное
обстоятельство русский поэт XIX века Ф.И. Тютчев выразил в следующих строках: Дума за думой, волна за волной
– Два проявленья стихии одной:
В сердце ли тесном, в безбрежном ли
море,
Здесь – в заключении, там – на
просторе, -
Тот же все вечный прибой и отбой,
Тот же все призрак тревожно-пустой
[2, с. 96]. Исходя из такой характеристики
человека, можно предположить, что зов пространства – это спонтанное,
бессознательное стремление Человека развернуться в Мир, обрести в единстве с
ним свое экзистенциальное «Я». Об этом свидетельствует вся история
человечества – самоотверженная
деятельность мореплавателей, землепроходцев,
исследователей-путе-шественников, кочевой образ жизни номадов, охотников,
странствования пилигримов, паломников, современный туризм, полеты космонавтов и
т.п. Поэтому в контексте номадизма в
самом общем виде историю человечества
можно подразделить на три главных этапа. На первом этапе все человечество
представляло собой кочевников, основное кредо которых выражалось в суждении
«Все свое ношу с собой». Именно благодаря кочевничеству, в поисках лучших
условий жизнедеятельности люди смогли расселиться по всей нашей планете. Второй этап ознаменовался разделением
человечества на кочевничество и оседлость. Те люди, которые привязали себя к
недвижимому материальному субстрату (недвижимому имуществу, возделанному полю,
вещественному богатству) поневоле стали оседлыми, пребывая постоянно в одной и
той же точке пространства. Другая же часть человечества –
особенно номады – следуя зову пространства, из поколения в поколения кочевали
по просторам земли. И если оседлые люди становились пленниками материальных вещей,
незримыми нитями привязанными к ним, то у кочевников-номадов, наоборот, вещи
становились пленниками людей и всюду следовали за ними. Даже жилище номадов – юрта, не говоря уже о других
предметах, было приспособлено к кочевому образу жизни, являясь разборно-сборной
оригинальной конструкцией: Каждый народ создал жилище,
Сообразно складу своего бытия.
И повсюду человек привязан к жилищу
Как пленник.
Только у кочевников
Жилище – пленники людей.
Они движутся туда, куда идут люди.
И в любом месте
Готовы представить приют [7, с. 77]. В настоящее время начинается третий
этап, возвещающий долгожданный приход цивилизации кочевников. «Что представляет
собой будущее человечества: национализм или номадизм? Выглядит крайностью, но
остается фактом заявление о том, что выразителем сущности нашей эпохи является
скорее кочевник – человек, странствующий из края в край, – нежели народный
мститель и ярый защитник территориальных и политических притязаний своего
народа» – утверждает упоминавшийся Пьетро Прини [1, с. 108]. Это означает, что постепенно
раскрывающаяся в современную эпоху кочевническая природа человека, преодолевая
отягощающую силу материи, способна открыть новые горизонты для раскрепощения и
возвышения человеческого духа и повернуть вектор духовного развития человечества
с пути к закату на путь к рассвету. Список использованных источников:
1 Прини П. Пространство и номадизм:
будущее принадлежит кочевникам // Мировая экономика и международные отношения.
– 1992. - №6.
2 Тютчев Ф.И. Стихотворения. – М.:
Правда, 1986. .
3 Аврелий Марк. Размышления. –
Санкт-Петербург: ООО «Издательский дом «Кристалл», 2001.
4 Бунин И.А. Жизнь Арсеньева //
Избранные сочинения. – М.: Художественная литература, 1984.
5 Парандовский Ян. Петрарка //
Алхимия слова. Петрарка. Король жизни. М.: Правда, 1990.
6
Арсеньев А.С. Размышления о работе С.Л. Рубинштейна «Человек и мир» //
Вопросы философии. – 1993. - №5.
7 Акимов В. Из книги «Беловодия» //
Простор. – 1996. - №6. Т.А. СУЛЕЙМЕНОВ, Шымкент, январь 2013 Другие статьи Тлеу Сулейменова на нашем сайте: http://donguluk2010.ucoz.ru/publ/stati_druzej/slovo_ob_uchitele/3-1-0-279
http://donguluk2010.ucoz.ru/publ/stati_druzej/moj_zemljak_tleu_sulejmenov/3-1-0-126 |