Степанов женился на фронте. Галина Александровна часто работала главным секретарём при Степанове. Ещё меня он познакомил с Корниенко Митрофаном Васильевичем. Мы очень подружились. Тётя Ася варила прекрасные борщи, чем радовала студента. У них не было детей. У тёти Аси были три племянницы от умершей её сестры, о которых она постоянно заботилась.
Описание жизни Митрофана Васильевича (МВ) достойно отдельной книги. В моей судьбе он сыграл заметную роль. Человек, который сам себя сделал. Он родом из Бутарлиновки Воронежской области. Родился 08.08.1908. Служил в армии, где научился играть на музыкальных инструментах, был активным спортсменом (штанга, хоккей, шахматы) и комсомольцем, стал коммунистом. После службы поступил в высшую школу тренеров. Окончив её, поехал по распределению на Дальний Восток. Его назначили председателем спортобщества «Водник», где он быстро поднял спортивную работу. На судоремонтном заводе предложил директору помощь комсомольцев в наведении элементарного порядка, после чего заметно выросла производительность ремонта судов. Корниенко заметили и перевели в крайком партии, на должность заведующего отдела молодёжи. Первым секретарём был Пегом. Между строк отмечу, что на эту должность Сталиным рекомендовался Скирда Фёдор Иванович. Но он отказался уезжать из Сталинграда, где недавно женился на Даше, от которой имел двух дочек.
Когда началась война, Корниенко направили замполитом на судна, перевозившие ленд-лиз из США. Официально вторым помощником капитана. На нём ещё лежала секретная работа (шифры, телеграммы и пр.). Об Америке он много и интересно рассказывал. Вообще, он был талантливым рассказчиком. У него был друг радист Сеня Масалович, с которым они в морских походах постоянно играли в шахматы. Когда они плыли в США, их потопили японцы. На корабле кроме экипажа был небольшой взвод с зениткой. Но это не спасло. Корабль сделал оверкиль – так говорил МВ. Утонули все, кроме Корниенко и Масаловича. Они как хорошие спортсмены выплыли. Подобная история повторилась с другим кораблём, опять спаслись только те же двое. Когда двух друзей назначили на третий корабль, команда взбунтовалась и сказала капитану: «С этими двумя мы не пойдём в Америку! Они, как всегда, выплывут, а мы погибнем!». В Америке было много разных историй, о которых мне поведал МВ.
Однажды, когда их корабль уже подходил к американскому берегу, их сопровождал американский эсминец. Его капитан был азартным человеком и начал маневрировать близ нашего корабля, в опасной близости он демонстрировал своё мастерство. МВ посоветовал нашему капитану подставить для удара борт. Американец не отвернулся и повредил корму (руль и винт). Виноват оказался американский капитан, отец которого был миллионером. Капитан просил не поднимать шума, корабль отремонтируют бесплатно. Они больше недели простояли в доке, гуляли на берегу.
Вместо повреждённого стального винта американцы поставили прекрасный долговечный дорогой бронзовый винт, который почти не подвержен воздействию ракушек и т.п. Когда они вернулись во Владивосток, винт у них заменили стальным. Объяснили военным положением. Бронза нужна на латунные гильзы, а их вышло из винта много.
В другой раз, когда они грузили продукты, к МВ подошёл докер и выразил солидарность борьбе советского народа с фашистами. Он сказал, что докеры тайком посылают в Советский Союз подарок в виде лишней упаковки сливочного масла. Тюк весил около тонны. Богатый хозяин не заметил пропажи одного тюка. Когда подходили к Владивостоку, МВ дал зашифрованную радиограмму секретарю крайкома. Что у них на борту контрабанда. Корабль задержали на рейде до прибытия специальной комиссии, состоявшей из представителей органом и крайкома. Прямо на корабле распределяли подаренное масло по больницам и детским учреждениям. Митрофану Васильевичу, как он не отказывался, вручили двухкилограммовый кусок, которого хватило надолго.
На этих непростых рейдах МВ заработал первый инфаркт. Врачи рекомендовали лечение, его направили в кардиологический санаторий Кисловодска. Он там не мог по своей натуре оставаться без дела и устроился председателем городского спорткомитета. Здесь опять он был замечен. Его вызвали в Москву и предложили ярче использовать свои способности спортивного организатора. Предложили направление на должность председателя областного спорткомитета вновь организованной Калининградской области. МВ согласился, но вечером к нему пришёл незнакомец в форме капитана первого ранга с бутылкой хорошего вина. Предложил отметить знакомство. Потом поведал о своей горькой судьбе. Врачи списали его по здоровью, война закончилась, надо где-то устраиваться. Ему предложили областной спорткомитет Вологодской области, а душа рвётся к морю: «Давай поменяемся. Ты едешь в Вологду, а я в Калининград».
Так Митрофан Васильевич оказался в Вологде. Здесь тоже проявился его неуёмный характер. Его удивило слабое использование северных возможностей для зимних видов спорта. Эту работу МВ поднял на невиданную до сих пор высоту. Первым делом он пересмотрел бюджет спорткомитета. Не дело, что перед каждой зимой создают временный трамплин, а с новой зимой всё начинается сначала. С большим трудом на облисполкоме он поставил вопрос о разовом выделении больших средств на стационарный трамплин, показав расчётами выгоду его по сравнению с времянками. Он добился питания для членов сборной: «Если не поешь тре-соч-ки (с вологодским акцентом), не побегаешь». Уже через год вологодские лыжники и конькобежцы стали заметны на всесоюзных соревнованиях.
Слишком явными и заметными были успехи молодого организатора. С трудом его отпустили в Москву, куда переманили в ЦС «Трудовых резервов». А затем в «Буревестник», где он возглавил отдел борьбы, штанги, бокса и шахмат. Здесь он подружился со Степановым, через которого и познакомился я с этим выдающимся педагогом разнообразного таланта. У меня где-то есть фотография, снятая в кафе дворца спорта «Крылья Советов» на Ленинградском проспекте. Рядом со мной запечатлены МВ и легендарный Харлампиев Анатолий Аркадьевич, являвшийся родоначальником борьбы самбо (самооборона без оружия). Об этом даже снят кинофильм, в котором воспроизводятся поиски АА приёмов борьбы в культуре различных народов СССР. Правда, в фильме его роль играет маленький артист (примерно 60 кг). Анатолий Аркадьевич был явно выраженным полутяжем (около 90 кг). МВ и АА пьют на фото пиво, а я фруктовую воду. Пива я тогда не употреблял. «И правильно делаешь – говорил МВ – о здоровье надо заботиться смолоду».
На соревнованиях ЦС «Буревестника», проходивших во дворце «Крылья Советов», я познакомился с Олегом Караваевым (Минск) и Степанов Казаряном (Ереван). Оба полулёгкого (лёгкого) веса. Потом к ним присоединился Борис Гуревич. Все они боролись в одной категории ещё на юношеских соревнованиях СССР. Борис Гуревич стал олимпийским чемпионом в Мельбурне (1956), а Олег Караваев – в Риме (1960).
Олега Караваева я вместе с МВ встречал в Шереметьево-2. Тогда руководство Советского Союза сделало подарок олимпийским чемпионам. Они смотрели олимпиаду до конца, а затем их всех везли на Родину в одном самолёте (последний рейс). И вот в ожидании мы сидим в аэропорту уже второй час. МВ волнуется и трагически шепчет: «Что-то не так, что-то случилось?!». Никакой информации не было. Как потом оказалось, действительно, случилось ЧП. Когда самолёт совершал промежуточную посадку в Киеве, лопнуло колесо шасси. Страна могла потерять сразу армию великих спортсменов. Слава Аллаху, пронесло. Всех пересадили в другой самолёт, и они с большим опозданием прибыли в Москву.
Встреча, объятия и поздравления. Меня с Аликом (так мы звали Олега Караваева) сфотографировал какой-то корреспондент. На следующий день фотография появилась в газете «Известия». Мы как раз проходили производственную практику на заводе в Филях. Я работал в сборочном цехе, где собирали вертолёт МИ-8. Прибегают ребята: «Руслан тебя напечатали в газете!».
Когда мы ехали из Шереметьева на автобусе, слышу сзади, какой-то мужской бас рассказывает про Рим. Оглянулся сзади только девушки. Опять кто-то басит. Оборачиваюсь – никого. Олег говорит: «Да это Тамара Пресс». Посмотрел. И, правда, сзади вместе две олимпийские чемпионки Тамара и Ирина Пресс. Потом, кажется, через день на стадионе «Лужники» чествовали всех олимпийских призёров. Был выпущен красивый буклет (он у меня сохранился), в нём перечислены с фотографиями все советские призёры. С гордостью вспоминаются наши спортсмены. Особенно это чувствуется сегодня после позорного четвёртого места в Лондоне-2012. Тогда в Лужниках Тамаре Пресс подарили ядро с надписью: «Лети за 18 метров!». За прошедшие десятилетия этот рекорд давно побит.
Мы приехали в гостиницу «Москва», где поселили всех олимпийцев перед торжествами в Лужниках. Мы собрались в номере у Алика, был второй наш чемпион Автандил Коридзе (Тбилиси) и бронзовые призёры Иван Кочергин (Иркутск) и Гиви Картозия (Тбилиси). Как Картозия попал в Рим, об этом тоже стоит рассказать. В СССР очень строго подходили к моральному облику выезжающих за границу. Особенно это касалось спортсменов. Если в группу туристов всегда можно было подсадить парочку чекистов для наблюдения за ними, то к спортсменам этот вариант не проходит. Чужака сразу заметят. За год перед римской олимпиадой случилось несколько ЧП, из-за которых из команды борцов были исключены Анатолий Колесов, Рустам Абашидзе, Гвилисиани и ещё кто-то.
Анатолий Колесов учился в институте физкультуры (Алма-Ата). Я с ним Анатолием Коврижных (студент Московского медицинского института, не помню какого) познакомился в Минске на первенстве ЦС студенческого общества «Буревестник». Мы трое были из одной весовой категории (средний вес от 73 до 79 кг). Честно скажу, я им обоим был неровня. Они быстро стали мастерами спорта, вершина в борьбе мною не достигнутая. Но мы много-много лет дружили, вместе ходили в парилку. Об этом отдельный разговор. В 1959 году на Спартакиаде народов СССР Колесов выступая за Казахстан (это тоже нас роднило), выиграл золотую медаль. Он стал чемпионом Спартакиады и чемпионом СССР одновременно. Вернулся в Алма-Ату, немножечко заболел звёздной болезнью. В медицинском институте был вечер танцев. Девушки пригласили ребят из соседнего физкультурного института, своих мальчиков у них было мало. Колесов с друзьями отправился на вечер. У центрального входа была широкая лестница, на которой их встретил ректор мединститута со словами: «Пьяных не пущу!». Спортсмены, действительно, немного выпили вина для храбрости. Ректор преградил дорогу. Колесов «слегка» подвинул его рукой. Тот упал и покатился по лестнице. Надо отметить, что ректор был казахом. Это прилюдное падение было для него особым позором. Вызвали милицию, ректор написал заявление. Колесова посадили в КПЗ, ему грозили три года тюрьмы за публичное оскорбление с применением силы. Тогда для спортсменов это мастерство, применённое даже в драке и обороне, было в суде отягчающим обстоятельством.
Выручать Колесова полетел в Алма-Ату МВ. Он в подробностях и рассказал мне эту неприятную историю, сам Толя об этом никогда не говорил. МВ встретился с ректором-казахом и пытался его уговорить забрать заявление. Но тот упёрся и ни в какую не соглашался. Но надо знать дипломатический талант МВ. Он всё-таки уговорил, что ректор заберёт своё заявление при условии, что Колесов публично извинится. Тут настала Толина очередь, он упёрся и ни в какую не соглашался. Митрофану Васильевичу пришлось попотеть, уговаривая Толю. Наконец компромисс был найден, ректор согласился на простое извинении, без публики. Но всё равно, Колесов стал не выездным. А до Рима оставалось меньше года, стали искать достойную замену. Ничего лучшего не придумали, как пригласить Гиви Картозию. Он после завоевания олимпийской золотой медали в Мельбурне ушёл из спорта. Его, как весьма уважаемого в Грузии человека, назначили директором чайной фабрики. На мой наивный вопрос: «Зачем тебе чайная фабрика, ты же олимпийский чемпион?». Он ответил просто: «Молодой ещё ты ничего не понимаешь! В Грузии любой директор весьма уважаемый человек, а чай один из важнейших продуктов республики». Гиви уже три года как перестал тренироваться, поэтому больших трудов стоило уговорить его поехать в Рим вместо Колесова. Он не хотел опозориться. «Бронзу» для СССР всё-таки завоевал, молодец.
После окончания игр наш Спорткомитет СССР (так называлось спортивное министерство тогда) решил провести дружескую встречу борцов СССР со сборной по борьбе всего мира. Пригласили многих призёров олимпиады. Они сначала возражали: «Вы нас разгромите, как в Риме». Наши спортивные чиновники обещали, что сборная страны будет состоять только из вторых номеров – ни один олимпиец участвовать не будет. После таких заверений многие согласились, учитывая и хорошие призовые подарки. Мне ребята достали хорошие билеты и на лужниковскую встречу, и на борьбу. Я, таким образом, оказался свидетелем исторических встреч на стадионе и на ковре.
На стадионе был парад призёров Римской олимпиады. Тамаре Пресс вручили ядро с гравировкой: «Лети за 18 метров!». Этот завет вскоре был исполнен. Кстати, в Лужниках завершением был футбольный матч из чемпионата страны. Хорошо запомнил, Ильин под № 11 забил на одиннадцатой минуте гол. Вскоре я ушёл домой, поскольку не был футбольным болельщиком. Потом меня друзья упрекали, что я до конца не использовал доставшийся бесплатно билет. Это был единственный случай моего присутствия на футбольном матче.
Возвращаюсь к борьбе. За команду Советского Союза выступали все штрафники, не допущенные к олимпиаде чемпионы страны. Им представилась возможность реабилитироваться. Это было избиение новичков. Все боролись неистово, не жалея себя. Броски так и сыпались будто, наши набирали очки до 10-14. И только в конце, демонстративно глядя на часы, на последних минутах клали на лопатки. Разгром был полный. Тем более горько было сознавать, что по глупости сами себя решили олимпийских побед и наград.
Потом МВ разговаривал в спорткомитете на предмет прощения Колесова, но у него ничего не вышло. Тогда МВ нашёл хитрый выход. Он договорился с Мазуром дядей Сашей. Тот пошёл к министру обороны и получил обещание поддержки в случае, если Колесов перейдёт из спортобщества «Буревестник» в ЦСКА. Толя не хотел из студенческого общества переходить в армейское, но убедительные доводы МВ в том, что это единственный вариант получить право на зарубежные поездки. Так Колесов стал офицером Советской Армии. Через год он поехал на чемпионат мира в Скандинавии и стал чемпионом.
В 1964 году олимпиада проходила в Токио. Она стала провальной для наших борцов, единственную золотую медаль завоевал Анатолий Колесов и стал Заслуженным мастером спорта СССР. После возвращения ему предложили стать главным тренером сборной страны по классической борьбе. Он возражал, что готов ещё завоёвывать медали на чемпионатах мира. Опять МВ сыграл свою роль воспитателя: «Такие должности дважды не предлагают. Надо соглашаться. Через несколько лет борьба закончиться, чем ты будешь заниматься?». Так и уговорил. Колесов везёт сборную Союза на следующую олимпиаду в Мексику, там на неё выпадает дождь наград. Он уже Заслуженным тренер СССР. Снова следует уникальное предложение занять кресло заместителя министра, точнее заместителя председателя спорткомитета. Понятно, из уст МВ который раз звучит классическая фраза: «Такие должности дважды не предлагают. Надо соглашаться». Кстати, такой же аргумент он привёл для меня, когда я колебался от предложения (1977) стать заведующим кафедрой математики в МТИ.
Однажды, когда мы были в парной (в Лужниках, не далеко от спорткомитета), Колесов, уже будучи председателем комитета, пожаловался, что трудно специалиста на должность главного врача сборных команд. Я ему напомнил о Толе Коврижных, с которым они боролись ещё студентами. На следующий поход пригласили его в баню, и там был решён вопрос о высокой должности. Потом Коврижных меня много раз благодарил за это. Мы с ним постоянно встречались у МВ, который Толю опекал также как и меня. Мы часто вспоминали борщи тёти Аси, сердобольно подкармливавшей студентов. Теперь мы уже оба были солидными людьми. Я стал доктором технически наук, заведующим кафедрой. Кандидат медицинских наук Коврижных Анатолий Фёдорович занимал кресло начальника управления в Министерстве здравоохранения. Поэтому, помня богатые обеды у Корниенко, мы всегда приходили в гости с полными сумками продуктов. Многократно я туда приходил с Таней и Серёжей, с Милой и после её смерти. Вот так, благодаря мудрым советам МВ Колесов прошёл путь от студента до министра.
Ещё вспоминаю мои поездки в должности генсека у Степанова (так он шутя перефразировал должность главного секретаря) на различные соревнования. Степанов шутил с абсолютно серьёзным выражением лица, каждый раз спрашивая: «Не знаю, как тебя называть Главный секретарь или Генеральный секретарь?». В то время Хрущёв изменил название партийного вождя. Я об этом не знал и в этом не разбирался, поэтому юмор до меня не доходил. Это были первенства Центрального Совета спортобщества «Буревестник» в Смоленске, Москве, Минске, Саратове, а также студенческие спартакиады в Харькове (1960) и Тбилиси (1962). В отеле обычно мы жили в одном номере с МВ, у которого я прошёл большую жизненную школу. Вспоминается много разных поучительных эпизодов и интересных случаев. Например, в гостинице «Харьков» было туго с водой. В то лето стояла сильная жара, и был дефицит воды. Днём отключали её в номерах. Надо же такому случиться кто-то выкинул из окна окурок, и он упал на матерчатый шатёр кафе при ресторане отеля. Возник пожар, мы с МВ стояли рядом. Выскочил повар, размахивая большим ножом от беспомощности, кричал: «Нет воды!». Я выхватил у него нож, зажал его в зубах. По шесту, державшему шатёр, забрался наверх и вырезал горящее полотно. Пожар был потушен, но медаль мне «За отвагу на пожаре» не дали. Слишком всё оказалось просто.
Вспоминается другой случай, поднявший мой авторитет у МВ и ТИ. После него они регулярно приглашали меня на судейство соревнований. Перед спартакиадой в Харькове в Махачкале проходило первенство ЦС РСФСР по борьбе. Там судить в роли главного должен быть Степанов, а главным секретарём была назначена его жена. Но она заболела, и оба не смогли приехать. Меня пригласили рядовым судьёй, я приехал на поезде самостоятельно раньше. О моём приезде по телефону МВ сообщил заранее, меня встретили и отвезли в гостиницу. Потом МВ позвонил из Москвы и попросил связать меня с ним. Я говорил с ним из кабинета полковника милиции Ахмедова, председателя Дагестанского спортобщества «Динамо». Там же присутствовал его однофамилец Саша Ахмедов, председатель Дагестанского спортобщества «Буревестника» и другие члены оргкомитета соревнований на первенство России. Саша Ахмедов был заведующим кафедрой физкультуры Дагестанского госуниверситета.
МВ объяснил мне ситуацию: «Не могут выехать Степановы. Я тоже пока задерживаюсь. Тебя назначаю официальным представителем ЦС «Буревестника». Ты должен всё организовать, будешь главным судьёй. Передай трубку Ахмедову. Я официально им сообщу решение о твоей власти». Потом я приеду, будем управлять вместе, пока действуй один. Сотри, чтобы всё было объективно. На Кавказе борьбу очень уважают, поэтому есть опасность «засуживания». Держи всё под контролем! Жди меня!».
Сложность ситуации был в сильном возрастном различии. В 1960 году я закончил 3 курс в возрасте 21 года. Передо мной были два взрослых опытных руководителя, весьма уважаемых в Республике Дагестан. Они оба годились мне в отцы. А меня поручалось ими командовать. Сегодня, сам набравшись жизненного опыта, я с удивлением смотрю на мудрые решения двадцатилетнего студента. Думаю этому (не бояться авторитетов и быть объективным) меня научил Князев. Практически я успешно командовал десятками исполнителей темы. Учитывая, что среди них было много преподавателей, у которых я учился на лекциях и которым сдавал экзамены. Однако такое возрастное и социальное положение не мешало мне поддерживать субординацию на теме. Это опыт и был мною по наитию применён в Махачкале. Но это понято мною только сейчас. Тогда же я действовал инстинктивно. Принимать решения приходилось на ходу, а посоветоваться было не с кем.
Здесь же в кабинете я организовал совещание оргкомитета, выяснив его состав. Сразу от меня поступил вопрос: «Почему в комитете нет врача соревнований?». После не большой паузы, полковник Ахмедов предложил врача со спортивным опытом. Следующим мой шаг был исключительно дипломатическим (напоминаю, оценки своих действий делаю сегодня, прожив более полувека после тех событий). Я скромно отказался от должности Главного судьи и предложил её полковнику Ахмедову: «Он пользуется всеобщим авторитетом, сам занимался борьбой, хорошо знает местные обычаи и людей». Он сразу как-то окрылился, расправил плечи. Шаг оказался, действительно, удачным. Я предал бразды ведения заседания новому главному судье, добавив: «Надеюсь на Вашу объективность, не могут побеждать только местные борцы». Он заверил, что будет строго следить за объективностью судейства. Особо следует отметить, что своё обещание он блестяще подтвердил, даже иногда принимал в сомнительных случаях решения в пользу приезжих борцов.
Комендант соревнований доложил о подготовке мест проведения схваток. Тут подошёл врач. Договорились завтра обследовать все места соревнований (стадион, общежития и гостиницы). Я собирался поселиться в гостинице, но меня отговорили. Это будет неуважением к местным обычаям. Теперь ты наш кунак, почётный гость – народ не поймёт! Меня забрал к себе Саша Ахмедов, обосновав решение тем, что с МВ он уже договорился. Тот согласился жить у Саши.
Днём после обеда поехали на стадион, где планировалось вести схватки борцов сразу на четырёх коврах. Были вырыты глубокие ямы под размеры ковра. Их засыпали опилками и застелили ковровым покрытием. На все места большого стадиона были проданы билеты на все дни. Сбор денег был большим, борьба на Кавказе пользуется большим успехом. Было около 14 часов. Погода была прекрасная, солнечная, температура была около 30 градусов. Я подошёл к ковру чёрного цвета, потрогал его рукой и подозвал врача. Предложил ему дотронуться до коврового покрытия, он сразу отдёрнул руку. Ковёр не просто нагрелся, он раскалился. Задаю вопрос врачу: «Как Вы оцениваете возможность бороться на таком раскалённом стадионе?». Он недоуменно посмотрел на своего начальника полковника Ахмедова и, окинув взором других членов оргкомитета, согласился с моим молчаливым доводом: «Имеется реальная опасность получения солнечных ударов».
Все были в шоке от сложности возникшей ситуации, поехали в кабинет главного судьи. Там продолжали совещание с обсуждения моего предложения о поиске нового места соревнований. Решили проводить борьбу в спортзале спортивной школы. После его посещения у коменданта вырвался естественный вопрос: «Что делать с билетами на стадион? Кроме махачкалинцев их купили болельщики из разных районов республики. В спортзале мест во много раз меньше. Их хватит только для непосредственных участников соревнований, местных и приезжих».
Здесь, понимая щепетильность момента (возможно, сам Ахмедов предложи вариант со стадионом), я нескромно взял власть в свои руки: «Как главный секретарь, а также представитель Москвы предлагаю объявить по республиканскому телевизору о переносе места соревнований в зал. Деньги за билеты вернуть зрителям». Спрашиваю Ахмедова: – Реально ли договориться с местным телевидением о ежедневной трансляции результатов соревнований? – Мы договоримся об этом! Он сразу стал звонить руководству телецентра Махачкалы, надо отметить, довольно успешно: – Я договорился, трансляция будет идти круглый день, а в конце подведение итогов борьбы. Практически все передачи по другим темам отменяются, кроме последних всесоюзных новостей. – Это успокоит тех, кто купил заранее билеты. Кто объявит об этом решении?
После этих его слов все молча, посмотрели на меня. Пришлось согласиться. Вечером впервые в жизни я выступал по телевидению. Меня представили как известного специалиста из Москвы, ещё наговорили всяких незаслуженных моих достижений. Я кратко рассказал о принятых решениях, объявив о возможности с завтрашнего дня получить назад деньги. Должен отметить, практически никто не вернул билеты, оставив их в качестве сувенира в семейном музее.
Когда начались соревнования, подъехал МВ. Саша ознакомил нас со своим домом. Он его только что купил. На наших глазах произошла передача денег прежнему хозяину, который приехал с двумя своими свидетелями этой сделки. МВ поинтересовался: – Саша, а с твоей стороны свидетелями будем мы с Русланом? – Нет, вы приезжие гости и свидетелями быть не можете. – Ну, а если хозяин откажется от факта получения денег, ведь письменного договора нет? – Договор потом будет оформлен у нотариуса, такая у нас практика. А если хозяин откажется, то приглашённые им свидетели должны будут его убить (совсем как в фильме «Кавказская пленница»?!).
Новый дом состоял из нескольких комнат. В одной комнате жил сам Саша, в другой – его сын. Нас с МВ поселили в отдельной гостевой комнате. Одна комната представляла спортивный музей. В шкафах были размещены кубки, медали и дипломы Саши Ахмедова. Он был спринтером, мастером спорта СССР. Наград было много (100м, 200м, эстафеты, прыжки в длину). По кавказской традиции женщины в доме вместе с мужчинами жить не могли. Они (мать, жена, дочери, сестра и др.) размещались в отдельном флигеле во дворе. На ночь на столик в нашей комнате Саша поставил бутылку дагестанского коньяка и жестяную банку с консервированными в собственном соку абрикосами: – Это, если вас ночью будет мучить жажда. МВ усмехнулся: – Руслан, спортсмен, ему коньяк нельзя. Но всё-таки спасибо!
Абрикосы мне очень понравились. Тогда е впервые узнал, что дагестанский коньяк лучший в Советском Союзе, даже лучше знаменитого армянского. Просто, его выпускают мало. Поэтому в открытой продаже он бывает редко, используется в представительских целях зарубежных встреч, для кремлёвских и других закрытых магазинов.
МВ одобрил все мои решения и предложения по организации соревнований, которые я вынес, используя «свалившуюся на меня власть». Очень высоко меня охарактеризовали оба Ахмедовых. После этого МВ мы подружились на всю жизнь, он мне доверял самые трудные дела. А я учился его мудрости. Пожалуй, из многих своих учителей я его выделяю особо. С ним я объездил многие города страны и республики Белоруссию, Украину, Грузию, Осетию. Из Махачкалы мы отправились в Харьков на всесоюзную спартакиаду студентов, проводившуюся практически по программе олимпийских игр.
МВ пережил три инфаркта. После чего его врачи отправили на пенсию. Ему полагалась, как участнику войны персональная пенсия. Он во время Великой отечественной войны, рискуя жизнью, ходил по Тихому океану в США за ленд-лизом. Корабли топили японцы. МВ не раз оказывался в воде после овер-киля. Оказалось, что он не является участником войны, потому что не был приписан ни к какой войсковой части. Потом, после случайной встречи с Романовым (председателем Спорткомитета) ему всё-таки повысили пенсию.
Геннадий Полтаве. К публикации материал подготовлен его братом Николаем, октябрь 2016, Оренбург.
ДАЛЕЕ ->;
НАЗАД -> |
