 Как-то под вечер мы вылетели в
совхоз имени Курмангазы, Каменского района. Я, в качестве второго пилота, летал
тогда с командиром Амангалиевым Олегом Ибатовичем, обслуживал самолёт
авиатехник Бормотин Сергей. Объём был небольшой, поэтому мы решили лететь туда, несмотря на проливной дождь, который не
прекращался уже целые сутки. Центральная усадьба совхоза находилась в посёлке
Чижа-1, аэродром в посёлке Карташово, расположенный в несколько десятков км. от
центра, а жить экипажу предстояло в п. Беленький, расположен в холмистой
местности, недалеко от станции Ершов, Саратовской области и находящийся в 12 км от аэродрома. Мы
сделали несколько кругов над Чижами,
затем над площадкой, где должен находиться наш самолёт и, побоявшись,
что грунт сильно промок, что могло привести при посадке к полному капотированию,
повернули обратно на Уральск. Но тут наше внимание привлёк грузовой автомобиль,
который тянул за собой на тросе трактор "Кировец". Водители
выбежали на лётное поле и отчаянно
махали руками, предлагая произвести посадку. Мы ещё раз прошли над землёй, внимательно
осматривая грунт, и командир принял решение на посадку. Удачно приземлившись,
мы зарулили на стоянку и пришвартовали самолёт. Из кабины автомобиля вылез
сторож, которому сдали самолёт под охрану. Командир сел в кабину, а я с
авиатехником и со своими портфелями прыгнули в кузов. На степной дороге была
ужасная грязь, и автомобиль не мог двигаться самостоятельно, собственно,
поэтому и выделили трактор нам на подмогу. Опять пошёл сильный ливень, и мы
решили укрыться брезентом, лежавшим в кузове. Но когда подняли его, то увидели
стоявший на полу кузова гроб. Стало темнеть, было как-то неприятно, да и "страшновато"
находиться там. Мы стали стучать по
кабине, и кортеж остановился. Оказывается водителю приказали отвезти гроб с
покойником в п. Беленький и по пути захватить лётчиков. Водитель нисколько не
смутившись сказал: "Ну если боитесь, то оставайтесь здесь, а я выгружу его
и приеду за вами".
 В кабине трактора и автомобиля находились старики и женщины,
провожавшие усопшего в последний путь, место нашлось только для командира. От
самолёта отъехали на приличное расстояние, оставаться в мокрой, промозглой и
тёмной степи не очень хотелось .Мы залезли опять в кузов, накрылись брезентом и
продолжили путь. Трактор тащил наш грузовой автомобиль ГАЗ-51 легко, но
скорость была небольшая и поэтому мы въехали в посёлок в полной темноте. Сидеть
на корточках возле гроба было неловко, затекали ноги и мы решили сесть прямо на
него. Сева Бормотин был постарше меня, наверное, посмелее, он начал
рассказывать байки про покойников, выходивших из гроба. Сидя на гробе, в полной
темноте, укрывшись брезентом, я с замиранием сердца, но с большим интересом,
слушал его и мучительно ждал окончания поездки. И вот, наконец, автомобиль
остановился возле нужного дома, за бортом послышались голоса встречающих людей.
Водитель открыл задний борт, все приготовились к «выносу тела». В этот момент
мы резко сбросили брезент и выпрыгнули на землю. Послышались пронзительные
женские крики, люди, ничего не поняв, бросились в разные стороны.
Для тех, кто ещё ничего не понял, мы выглядели как демоны,
спустившиеся с неба, а самое главное и интересное, что на самом деле натурально
и действительно недавно спустившиеся с неба. Наступила какая-то внезапная
паника и замешательство. Немного разрядили данную ситуацию появившиеся неведомо
откуда и бросившиеся с отчаянным лаем большие, лохматые собаки. С перепугу мы
опять запрыгнули в кузов к нашему спасителю. Ужас на собравшихся людей наводило
ещё и то, что от нас исходил запах, не свойственный и никогда не улавливаемый
местным населением. Свежему человеку, никогда не знавшему всех прелестей и
запахов авиахимработ, никогда не находившемуся в фюзеляже химического самолёта,
не понять простого человека, очутившегося в нормальной экологической обстановке
и свободно вдыхающем чистый, свежий, деревенский воздух. Бедный водитель, как мог, объяснил собравшимся всю суть
нашего внезапного «явления народу» и обстановка начала входить в привычное для
данной ситуации русло. Выгрузив "Груз-200"
и попрощавшись через борт с перепуганными представителями местного населения,
мы тронулись дальше к нашему ночлегу, но уже без помощи трактора и буквально
через 5-10 минут подъехали к небольшому, с низкой глиняной крышей, неказистому
домику, стоявшему на краю посёлка, где нам и предстояло переночевать, да и жить
последующие две недели. Возле домика, примерно в 50 метрах от него,
находился большой пруд, с посаженными вокруг огромными деревьями и мелким
кустарником. Летом происходит всё до того быстро, что через несколько минут
закончился дождь, облака ушли, небо прояснилось, на нём появились яркие звёзды.
Мы успокоились, страхи отступили, и мы оказались как всегда в привычной для
нас жизненной, в отрыве от базы,
нормальной обстановке. Представьте, дорогой читатель, ещё два-три часа и мы,
если бы вернулись на базу, могли спокойно проводить время в уютной домашней
обстановке, слышать радостные и счастливые крики своих детей, но ответственный
и "могущественный зов" нашей нелёгкой работы заставил нас очутиться
здесь. Но, наверное, в этом вся
прелесть и романтика нашей лётной деятельности. Проснувшись рано утром, мы соскочили с кроватей и побежали
на пруд, где долго купались в чистой, довольно-таки мягкой и тёплой воде,
полностью забыв, что произошло вчера, да в принципе ничего особенного и не
произошло. Впереди, как и всегда, был завтрак, переезд на аэродром, организация
работ и полёты на бреющем полёте, а по
окончанию работ перелёт на следующую оперативную точку. "Трудно летать,
опасно летать, может было бы лучше всё
бросить и уйти на другую работу?": - спросите Вы. Нет, не для того я
выбирал такую профессию и учился в лётном
училище, чтобы сказать "ДА-трудно, опасно, уйду с Авиации". Такую
профессию выбирают один раз в жизни и навсегда. Даже уже давно не летая, находясь
на пенсии, мысленно находишься там,
когда держал штурвал самолёта, принимал ответственные решения, выполнял трудную
и опасную работу, перевозил пассажиров, полностью доверивших свои жизни тебе, командовал
экипажем и подразделением с особой теплотой и чувством ностальгии вспоминаешь
те незабываемые, лихие, бурные годы молодой лётной жизни. По роду своей бывшей лётной профессии, мне пришлось побывать
практически во всех уголках Советского
Союза и во многих странах за рубежом, начиная от Владивостока и кончая
Калининградом, но посёлок Беленький запомнился мне тем, что нигде и никогда я не встречал вкуснее, чище и прозрачнее
воды, чем в п. Беленький. На снимке: Сергей Бормотин
Владимир Калюжный, март 2012, Самара
|
