 Когда утренние тёплые
лучи весеннего солнца уже высоко поднялись над горизонтом, наш самолёт
Л-410 заходил на посадку с пассажирами на новый аэродром Фурманово,
расположенный недалеко от самого посёлка и недавно принятый в эксплуатацию.
Высадив пассажиров, я подрулил к заправке, выключил оба двигателя и открыл
форточку фонаря кабины. В раскрытое окно сразу ворвался запах молодой,
свежескошенной травы, послышалось звонкое щебетание птиц нового полевого
аэродрома.
На левую плоскость залез заправщик, вставил заправочный
пистолет в заправочную горловину, сел, свесив ноги вниз, у нас начался
спокойный и непринуждённый разговор. Вот заправляю твой самолёт, сердце
радуется, сказал заправщик, мужчина примерно 45-летнего возраста, казах по
национальности. От долгого нахождения на свежем открытом воздухе, его лицо было
чёрным как смоль от весеннего загара.
«А что бывает, и не радуется?» - спросил я его. Да вот
прилетит Шура Щучкин и кричит, быстро заправляй, несколько раз сливай отстой
керосина, всё на нервах, характер прямо взбалмошный. Я ему отвечаю, что
правильно делает и, вообще, он грамотный и требовательный командир. А характер
у нас у каждого разный. Вот, например, Бадингер тоже всегда требует чёткого
выполнения технологии работы и дисциплины. «Хооо, Бадингер!» - громко произнёс
заправщик и немного помолчав, явно с казахским акцентом, добавил: «Бадингер -
немес!», при этом он вскинул указательный палец правой руки высоко вверх, как будто этим жестом всё было сказано и дальнейший разговор
продолжать не имеет никакого смысла.
 Вспомнился случай, когда в один из первых апрельских дней
группу из трёх бортов повёл на борьбу с песчанкой заместитель командира 2-ой
авиаэскадрилии Бадингер Иван Матвеевич. Был
он небольшого роста, рассудительный, требующий чёткого выполнения документов, регламентирующих лётную работу и
часто куривший папиросы «Беломор-Канал». После почти четырёхчасового перелёта,
группа произвела посадку на аэродроме посёлка Ганюшкино, Гурьевской области.
Райцентр Ганюшкино находился в устье
реки Волги, недалеко от г. Астрахань и был испещрён многочисленными
речушками, через которые были построено множество мостов и путепроводов.
За этой точкой заканчивались воздушные рубежи Западного
Казахстана, далее на запад простиралась Российская Федерация. Нам предстояло
работать в пустынной местности в направлении на северо-восток от п. Ганюшкино,
частично в зоне запрещённой для полётов
для гражданских самолётов, в том районе был военный полигон. В поле был
подобран временный полевой химический аэродром, куда мы перегнали свои
самолёты, оборудовали стоянки, своё жильё и начали производить авиахимработы по
рассеву отравленной приманки. Так боролись тогда с разносчиками чумы песчанкой
и сусликами. Эти работы хорошо описаны в статье моего друга Валеры Белкина. В свободное от работы время мы занимались рыбной ловлей. За
один раз вытаскивали до 5 штук воблы. Рыба была вся икряная и на редкость
прозрачная. Её и сушили, и солили в бочках, и коптили тут же на аэродроме. Таким
образом к концу работ весь самолёт был завален и увешан вязанками сушёной
воблы. Как-то под вечер пришёл Бадингер И.М. из магазина и принёс комплект разных никелированных
ключей в наборе, а также резину для а/м «Жигули». Это был тогда страшный
дефицит и мы толпой побежали и накупили себе разных комплектов. Оказывается,
здесь было такое же отличное снабжение как и в Райгородке. Этими ключами я
пользуюсь до сих пор, по прошествии уже 30 лет, с теплотой вспоминая практичность и дальновидность Бадингера
И.М. Уже где-то под конец выполнения работ, наш самолёт зашёл на
очередной гон. Самолётом управлял только что введённый КВС Понякин Пётр
Алексеевич, человек рассудительный, спокойный, хладнокровный и достаточно
грамотный пилот. В кузове автомобиля ГАЗ-66 стояли люди и отчаянно махали
руками. А внизу из белых полотен был выложен крест, согласно инструкции
запрещавший продолжение работ. Вокруг находились сплошные песчаные барханы,
между которых виднелась небольшая площадка, поросшая зелёной травой и имеющая размер примерно где-то 200 на 80 метров. Сделав круг
и пролетев над ней на высоте 10 метров, Пётр
Алексеевич начал осуществлять маневр захода на посадку. После касания и
пробега, самолёт стал зарываться передними колёсами в грунт но, чудом избежав
капотирования, при котором самолёт переворачивается и ложится «на спину», остановился. Мы вышли из самолёта, вскоре подъехала грузовая автомашина и
нам сказали, что приманка из аппаратуры на землю не сыпется. После
непродолжительного ремонта, нам, наконец, удалось устранить неисправность
сельскохозяйственной аппаратуры на самолёте, мы попробовали взлететь, но первая
попытка не удалась и колёса ещё больше утопали в грунт. Я предложил высыпать
всю приманку и слить часть топлива, чтобы облегчить вес самолёта, но командир
наотрез отказался. Очередные попытки взлететь, только больше усугубляли наше и без
того безвыходное положение. Водитель снял с кузова борта автомобиля, которые
навешивались на его железное основание и мы подложили их под передние колёса, предотвращая
таким образом первоначальное вдавливание их в рыхлый песчаный грунт. Но,
пробежав около 5 -10 метров,
они опять зарывались в землю, не давая возможности разбежаться и оторваться от
площадки. Я как «старый, опытный» второй пилот, которому через 4 месяца тоже
предстояло вводиться в строй командиром, внёс предложение, с которым все сразу согласились.  С водителем грузовой машины мы поехали в ближайший аул, в
надежде подыскать несколько толстых досок. Поехали напрямую, через барханы и
тут я воочию был удивлён мощью и проходимостью военного грузовика. Искусно
маневрируя по бездорожью, водитель на ходу спускал и накачивал воздух в колёсах,
включая блокировку вездехода, при движении по песчаным барханам. И тут мы
увидели прямо перед собой небольшое озерцо, густо поросшее растительностью. Вода
в нём была прозрачная и на поверхности её росли лилии и кувшинки, а в метрах 20
от нас грациозно плавали белые лебеди, наверное, красуясь своим отражением в
чистой воде. «Поистине оазис в пустыне», воскликнул я, увидев это чудо природы.
Пока водитель набирал и доливал в радиатор воду, сигнальщики
стали резать ножом кустарник и бросать в кузов грузовика, я же, обходя вокруг
озера, наткнулся на сооружение из красного кирпича, похожее на что-то вроде охотничьего мангала. Мы разобрали
его и закинули в кузов. Еще через полчаса пути, наша машина подъехала к
заброшенной чабанской точке, а вернее к «калде»,
представляющей собой площадку, огороженную длинными жердями и горбылём. Радости
не было предела, через несколько минут мы отправились в обратный путь на
грузовике, гружённым спасительным материалом. По прибытии на площадку, под руководством командира самолёта
все дружно стали строить искусственную взлётно-посадочную полосу. С помощью
грузовика нам удалось оттащить самолёт к самому краю площадки, из кирпича построили
опорные места под колёса и дальше стали прокладывать жерди, доски и кустарник.
Через час была готова деревянная полоса,
длиной где-то около 50
метров. Запустили двигатель, разогрели до температуры головок цилиндров 190 градусов,
выпустили закрылки на 30 градусов, штурвал полностью отжали на себя и, применяя
взлётный режим, начали разбег. Самолёт удачно пробежал по доскам, затем довольно-таки легко
«побежал» по грунту и оторвался от площадки. Командир отжал штурвал от себя и самолёт медленно, но уверенно стал
набирать скорость и высоту. Впереди, прямо по курсу, появился большой бархан,
перед которым командир поддёрнул штурвал на себя, но высота была ещё небольшой
и колёса всё-таки чиркнули по песку бархана, отчего самолёт как бы затормозил
движение. Но развитая скорость и мощность нового двигателя «вытащили» самолёт
из злополучного бархана, после пролёта
которого, он начал устойчиво набирать безопасную высоту. Вернувшись на
место взлёта, мы помахали крыльями оставшимся на земле людям, которые искренне
радовались за нас, махали нам руками и радостно подпрыгивали вокруг
спасительного грузовика. Наш самолёт опять встал на гон и мы доработали оставшуюся в
химическом баке отравленную приманку. Время возвращения и остаток топлива давно
уже вышли, но Бадингер И.М. упорно и терпеливо
ждал нашего возвращения на точку. И когда далеко над горизонтом
появилась чёрная точка нашего приближающего самолёта, он перевёл взгляд на часы
и спросил по рации: «Что случилось, у вас всё нормально?». «Всё нормально!» -
сказал Понякин П.А. «Подробности доложу
после посадки». Подлетая к аэродрому, я спросил командира: «Петя, какой чёрт
тебя надоумил там садиться, ведь могло окончиться всё намного хуже?» «Я хотел
попробовать испытать себя в сложной обстановке и, как видишь, с честью вышел из
неё» - спокойно ответил командир. И вот, наконец, работы закончены и все стали собираться к
возвращению домой. Первый самолёт тяжело оторвавшись от земли, начал набирать
высоту, за ним второй самолёт, разбежавшись от края полосы отделился и стал
подниматься в небо. Наш самолёт третьим замыкающим вырулил на старт и тут
впереди по взлётному курсу, прямо на нас выскочил легковой автомобиль УАЗ-469.
Он почти вплотную подъехал к самолёту и преградил путь для взлёта. Из него
выскочили несколько человек в форме работников прокуратуры и рыбнадзора. Понякин
П.А. доложил о случившемся ведомому группы Бадингеру И.М. и так как рыболовный
билет был только у него, предложил им быстрей улетать от этого места.  Работники правоохранительных органов полезли в самолёт, естественно
увидели огромную массу пойманной рыбы и начали «предъявлять санкции» на арест. Техником у нас
был Наурзалиев Кадыргалий Камешевич, на
казахском языке он стал договариваться с
заместителем прокурора района и инспектором рыбнадзора. На счастье он оказался
каким-то родственником «десятого колена»
жены прокурора по отцовской линии. После долгих и продолжительных
переговоров, они согласились нас отпустить, но с условием полностью заправить их
УАЗик и купить ящик водки. С заправкой проблем не было, а со спиртным тогда
была напряжёнка, но прокурор любезно предоставил автомашину, записку продавцу водочного магазина и мне
пришлось ехать.
По пути водитель рассказал, что нас «сдал» рабочий аэродрома
и те решили «пошакалить» и «на халяву» водки попить, но успели только к нашему
самолёту, другие уже взлетели. Мы вручили «подарки» и они с нами очень даже по-дружески распрощались.
Когда наша группа была уже на полпути к Уральску, мы произвели взлёт и напрямую
пошли на базу. После пролёта траверза Джангалы, двигатель начал потряхивать,
терять мощность, видимо сказались неудовлетворительные условия работы двигателя
на оперативной точке, там двигатель «насосался» абразивной пыли, произошёл уже
недопустимый износ цилиндров с неизбежной при этом потерей компрессии и, как
следствие, падением мощности двигателя.
Сменили режим работы силовой установки, увеличили
температуру головок цилиндров, но самолёт потихоньку снижался с потерей
мощности. И вот наступил такой момент, когда высота была уже предельно малой,
нужно было садиться, благо впереди простиралась ровная степь. Авиатехник
вытащил стремянку, вскрыл капоты, покопался в двигателе, но явной, видимой
причины падения мощности так и не установил. Поломанного и разрушенного ничего
не было и мы решили лететь дальше. Самолёт удачно взлетел, но мощности двигателя было явно
недостаточно, и почти на бреющем полёте, мы кое-как дотянули до аэродрома
местных воздушных линий Калмыково. После посадки и перенесённого стресса, Наурзалиев привязал
самолёт, переоделся в чистую одежду и ушёл в посёлок Калмыково. Мы же с
командиром решили прогуляться по берегу Урала и тоже пешком пошли по дороге к
посёлку. Вдруг впереди, прямо на нас выехал легковой автомобиль УАЗ, красивого светло-бежевого
цвета и, поравнявшись с нами, остановился. Пётр Алексеевич произнёс: «Ну что
опять какой-нибудь подвох». Но выскочивший из-за руля водитель передал приглашение
в гости от Первого секретаря Тайпакского райкома партии. Мы в недоумении сели
на заднее сиденье и через 10 минут автомобиль подъёхал к шикарным воротам
красивого огромного белого дома, накрытого красным рифлёным железом. Поднялись по лестнице на высокое крыльцо и вошли в дом. За столом
сидели Первый Секретарь райкома (по-моему фамилия его была Байбулатов, точно
уже и не помню) и наш авиатехник, который, оказывается, доводился ему сватом.
Секретарь очень вежливо и добродушно поздоровался с нами и пригласил за стол,
на котором уже стояли многочисленные салаты, жареный осётр и стояла приличная чашка
с чёрной икрой. С голодухи, мы набросились на «царские» закуски, произнося
тосты за здравие хозяев дома. Затем после трапезы сели играть в карты в
подкидного дурака и таким образом просидели до полночи, распивая вкусный
индийский чай со сливками. После полуночи, мы как порядочные гости искренне поблагодарили
хозяина и решили идти на аэродром. Секретарь встал, услужливо посадил нас на
место и сказал, что сейчас подадут бесбармак. После сытого и калорийного ужина есть
нам уже не хотелось, но национальный обычай хорошего казахского гостеприимства
нарушать нельзя и мы остались. Вкуснейший бесбармак, приготовленный из молодого
барашка, ели руками, иногда прерываясь на продолжительные и лестные тосты.
Затем хозяйка подала ароматную жирную сурпу и встали мы из-за дастархана почти
под утро, утолив жажду несколькими пиалами душистого крепкого индийского чая.
Секретарь предложил ночлег, но мы вежливо отказались и, душевно распрощавшись, пошли пешком на аэродром. По пути мы набрели на колонку местного водопровода, я первый
припал к холодной освежающей воде. Затем командир проделал тоже самое, но
старый, хитрый лис Наурзалиев пить не
стал, вероятно знал, что от этого может быть потом после такого бесбармака.
Когда мы добрались до аэродрома и улеглись спать на расстеленных прямо на полу
матрасах, стали ужасно болеть животы. Видимо жирная пища давала о себе знать. Проснулись мы поздно от рёва двигателя самолёта,
который Наурзалиев гонял на всех
режимах. Позавтракав и попрощавшись с комендантом аэродрома Урумбаем, мы
взлетели и взяли курс на Уральск. Полёт проходил нормально, но, не долетая
примерно 60-80 км.,
опять двигатель стал терять тягу и со снижением самолёт стал приближаться к
аэродрому. Так как из-за распутицы, наш грунтовый квадрат не был пригоден к
посадке, нам предложили зайти визуально на полосу с курсом 243 градуса.
Поскольку самолёт прямо на глазах падал и еле держался в воздухе, мы запросили
посадку на «аппендицит» - асфальтированную полоску, примыкающую перпендикулярно
к основной полосе. Мы подлетели уже на малой высоте и «плюхнулись» на неё. Ну вот и конец нашей очередной, полной приключений, командировки. Самолёт цел, мы живы и
невредимы. Осталось только сдать документы, идти отдыхать домой и пить
незабываемое по вкусу Уральское Жигулёвское пиво с, чудом сохранённой нами,
вяленой, икряной, вкуснейшей воблой. Владимир Калюжный, Тольятти, январь 2013 На снимке Иван Матвеевич Бадингер И.М., авиатехник Наурзалиев К.К.
|
