После очередного захода на обрабатываемый участок, наш самолёт АН-2 летел над полем пшеницы на высоте 5 метров от земли с включённой сельхозаппаратурой. Посередине поля проходила узкая грунтовая, степная дорога, шириной не более 4-х метров. По ней в попутном направлении бежала небольшая стайка сайгаков, состоящая где-то из 5-7 особей. Время на раздумье и оценку ситуации не было, случай редкий и очень подходящий. Я направил самолёт на эту кучку сайгаков и снизился до самой минимальной высоты. Справа в кабине самолёта сидел командир звена Виктор Красиков, в глазах которого появился ещё более выраженный азарт, чем у меня. «Ещё чуть ниже, ещё ниже, есть удар, отлично, набирай высоту и разворачивайся назад» - перекрывая шум двигателя, крикнул мне командир звена и дал полный газ.
Я потянул штурвал на себя, набрал небольшую высоту и левым стандартным разворотом зашёл опять на это место. Погода была солнечная, безветренная, посадку можно было производить практически с любой стороны. Прямо на середине этой дороге, между полями пшеницы неподвижно лежал раненный сайгак – рогач. Узенькая дорога была хорошо накатана колёсами от машин и оказалась сухой и ровной. Самолёт приземлился точно на дорогу и остановился возле сайгака. Не выключая двигателя, мы мгновенно выскочили из двери и бросили его в фюзеляж. Виктор прыгнул опять в кабину, а я закрывая дверь на защёлку увидел, как сайгак пытался встать и дёргался в конвульсиях. «Режь его по шее и быстрей на место» - закричал командир. Мне пришлось это делать впервые, и был я в несколько растерянном состоянии. «Быстрей, дома будешь плакать!» - опять громко и повелительно закричал командир. Я запрыгнул в кабину на кресло и даже не успел опомниться, как самолёт взмыл в небо и начал набирать высоту.
Ничего не трогай и ни к чему не прикасайся, я сам всё сделаю, уже более мягко сказал Виктор, так как у меня все руки, рубашка и брюки были забрызганы свежей кровью. Ядохимикатов в химбаке уже практически не оставалось, поэтому мы решили следовать на аэродром. После приземления, подрулили к стоянке, подобрали авиатехника Павла Шукова, второго пилота Рафката Назырова, взяли большой термос воды и порулили в конец полосы, остановившись около реденькой лесополосы. «Сегодня у нас будет праздник, наконец-то, покушаем по-человечески» - со счастливой улыбкой на лице и с явным удовлетворением произнёс командир звена. Слипшуюся варёную вермишель, которая поднималась вилкой сплошным комком вместе с тарелкой и сушёным пересолёным мясом, есть уже было невозможно и летали практически на полуголодном пайке. Мужики быстро разделали тушу сайгака и погрузили опять в самолёт, я же не стал участвовать в данном процессе, так как жутко переживал по убитому животному, хотя, как ни странно, сам это и сделал.
Виктор выставил наш экипаж на новую, ещё необорудованную, временную точку и решил наладить быт и работу самолёта в нормальных, более или менее человеческих условиях. Хозяйство, название которого уже и не помню, находилось в Джаныбекском районе, на границе с Волгоградской областью, по одной из версий оно являлось исторической родиной бывшего Первого секретаря обкома партии Иксанова М.Б. Авиахимработы здесь начали производить впервые.
Новый аэродром начали обустраивать силами экипажа, начали вручную рыть ямы для швартовочных якорей. Находился аэродром недалеко от посёлка Борсы, на бригадном стане, где стоял один саманный домик, в котором размещались механизаторы. Кухня, столовая и, обязательная для бригадного стана, Ленинская комната, называемая ещё тогда «красным уголком», где и поселили наш экипаж. В комнате, густо вымазанной белой глиной имелись два крохотных окна, посредине стоял полированный коричневый стол, накрытый красной материей, четыре стула и, на некрашеных, но более менее чистых полах, стояли четыре железных кровати. На полках, с левой и с правой сторон, с избытком была наложена политическая литература. Газеты, журналы на казахском и русском языках. Создавалось впечатление, что к ним никто и никогда не притрагивался, телевизора, или хотя бы, радио не было. О свежих новостях узнавали от рабочих, которых выделила районная «Сельхозхимия», видимо под давлением «сверху», из области, поэтому они приезжали ровно к 8 часам утра , а уезжали в 5 часов вечера, объявив при этом выходными днями субботу и воскресенье. Никакие уговоры агронома Сагынгали на них не действовали, мы работали с восхода солнца и до его захода без выходных дней, такой график им был неприемлем. Разговоры о том, что мы прилетели помогать их сельскому хозяйству, были им до «одного места», а о том, что у нас тоже были семьи и дети, их абсолютно не волновало.
Для быстрой и эффективной работы приходилось всё делать самим. Старая, ржавая мотопомпа, привезённая со склада так и не завелась, а новую смогли привезли только к окончанию работ. Авиатехник заправлял самолёт водой прямо с водовоза, мы с Виктором подносили и подавали наверх бачки с ядом, а Рафкат принимал и выливал их содержимое непосредственно сверху в химбак. Однажды бачок с ядом сорвался, опрокинулся, весь яд вылился и облил Виктора с головы до ног. Павел сразу направил на него струю воды, а он, смывая с себя яд, приговаривал: «Вот и шампуня не надо, теперь ни одна муха, ни один комар на меня не сядет». При соединении с водой, яд сразу с коричневого менял цвет на белый, как молоко.
Поздно вечером после работы, мы сели ужинать и повар, тоже прикомандированный из Джаныбека, приготовил нам свежатину из сайгака, которую наш экипаж с удовольствием первый раз на этой точке поел досыта. Сагынгали с рабочими есть отказались, говорили, что сильно «дичем» пахнет, похоже, что это вкус был для них не привычен. Местное население предпочитает слегка присоленное мясо – «согым», его в значительном объёме готовят поздней осенью, едят всю зиму, весной слегка подвяливают на солнце. Рабочие продолжали есть своё пересоленное, сушёное, «без запаха дичи» мясо.
Несмотря на все трудности, работу в этом хозяйстве закончили полностью и перелетели в совхоз «Лубенский» Чингирлауского района. Здесь базировались на аэродроме местных воздушных линий. Он был полностью оборудован для полётов, была даже приводная радиостанция. Виктор демонстрировал перед сельчанами возможности самолёта. Мы становились в круг над посёлком и, с креном 60 градусов, выполнялись виражи с переводом шага винта с большого на малый, двигатель при этом своеобразно «рычит», привлекая внимание. После приземления молодое население посёлка собиралось посмотреть на прилетевший самолёт и лётчиков. Организация работ, проживание и «кормёжка», здесь резко отличалась от условий на предыдущей точке. Вечером после ужина возле нашей гостиницы собиралось много молодёжи. Приносили баян, гитару и молодёжь уходила далеко после захода солнца. При сопровождении баяна, Виктор исполнил танец Цыганочку с выходом», я, да похоже и вся окружающая нас молодёжь, никогда ничего подобного в своей жизни не видели, настолько это было выполнено профессионально, эффектно и с душой. Один из парней по имени Паша, работавший с нами на аэродроме, подполз на коленях к нему и закричал в экстазе: - «Витя, люблю, лучше твоей цыганочки никогда в жизни ничего не видел».
Наш командир звена, особенно в форме пилота, выглядел очень импозантно. Прямые, красивые линии его лица, всегда с великолепной модной причёской как бы говорили о том, что этот мужчина рождён для любви. В то время портреты с его элегантной и модной причёской красовались на окнах многочисленных парикмахерских нашего города. Никогда он с экипажем не ругался, всегда и все вопросы решал правильно и грамотно, умел найти компромисс, казалось бы в самых трудноразрешимых делах. Работать с ним было легко, просто, с большим удовольствием, хотя он мог и отчитать «по полной программе», но всегда в конце шутливо прибавлял: - «Не бойся, мой маленький, я с тобой» или: - «Учитесь пока я жив». Пел он также душевно и с особым чувством, особенно «Сидят мальчишки на заборе», но, к сожалению, ни на чём не играл, видимо под музыкальные инструменты у него «руки заточены не были».
Однажды я взял в полёт Пашу, который был восхищён танцем нашего КЗ. Он сильно просился полетать и посмотреть свою родину с высоты «птичьего полёта». Сознаюсь, немного похулиганил, чтобы Паша осознал все «прелести» полёта – выполнил несколько «горок», крутых виражей. Командир звена об этом не знал, после заруливания самолёта на стоянку, он не спеша подошёл к самолёту. Дверь в самолёте внезапно открылась и оттуда выскочил Пашка, маленького росточка, небритый, весь заросший с растрёпанными чёрными волосами. От неожиданности Виктор сильно испугался и отпрыгнул далеко в сторону с криком: «Обезьяны не летают». Паша же «обложил» меня десятиэтажным матом, и на ГАЗ-51, на котором нас обслуживал, уехал в посёлок. Через некоторое время он уже «отошёл» от ощущений и восторгов полёта, приехал на аэродром и с радостной улыбкой сказал нам, что был в столовой и заказал на ужин пельмени. Добавил, что пельмени без водки едят только свиньи, а поскольку виноватым за дискомфортные условия в полёте он считал экипаж, то мы должны сегодня вечером извиниться и реабилитироваться перед ним. Откровенно признаюсь, что пельмени мы не каждый день ели, поэтому на условия «пострадавшего» согласились.
Вскоре после этого мы были приглашены секретарём парторганизации совхоза Владимиром Ивановичем Гридневым с его женой красавицей Раечкой на речку «на шашлыки». Парторг совхоза был моим земляком и хорошим знакомым из Аксая, а с его женой Раечкой я ездил в 1977 году по комсомольской путёвке в Болгарию. Отличные и душевные люди посадили нас на автомобиль «Газ-69», и мы такой большой компанией отправились на отдых. После активного отдыха с купанием в речке и употреблением шашлыка, вдруг раздвинулись кусты и нас с угрожающим видом какие-то деревенские парни позвали на «стрелку». «Разруливать» ситуацию пошёл сам командир звена. Его долго не было, но через некоторое время он пришёл целым и невредимым.
Оказалось, что «местные» нас выследили и хотели проучить за то, что якобы местные красавицы игнорировали их и переметнулись к нам. Деревенских было очень много и вопрос надо было решать только мирным путём. Командир объяснил им, что если вдруг что-то произойдёт, то они рискуют потом нести ответственность за сорванные полёты, с района обязательно приедет милиция и их всех пересажают. Нам сильно не хотелось «выносить сор из избы», милиция милицией, но в случае какого-нибудь инцидента на базе детально разбираться не будут, всё равно обвинят командира, как не обеспечившего нормальную работу экипажа. Он дал понять, что мы работаем с раннего утра и до позднего вечера и заниматься ещё попутно «женским вопросом» нам просто некогда, да и незачем, у всех семьи, дети. Закончилось это тем, что мы потом разделились на две команды и сыграли в футбол с результатом «ничья». Судил дружеский матч сам парторг, что было для всех очень весомо и авторитетно. Виктор, в переводе с греческого означает «Победитель», из этой «щекотливой» ситуации мы вышли победителями.
Весной 1985 года мы полетели вместе с Виктором в Ленинград. Я сдавать документы для поступления в Академию ГА, он – на очередную учебную сессию. Учился он очень хорошо, но почему-то долго, так складывались обстоятельства. При выходе из самолёта, нас встретила мерзкая, ветреная, отвратительная погода. Помню, он всю дорогу до Академии проклинал тех, кто решил открыть её в Ленинграде. «Сейчас бы вышли, например, в Киеве, а там кругом цветы, зелёная трава, каштаны цветут» - по пути фантазировал Виктор.
Поселились мы на квартире в Московском районе города, но до сих пор не могу вспомнить это место. В Академии всюду встречались вежливые люди, все что-то просили или предлагали, но я так и не смог добраться до приёмной комиссии, навалилась сразу куча разных неотложных дел, на выполнение которых катастрофически не хватало ни сил, ни времени. Удивительно, но Виктора знали многие преподаватели и здоровались с ним за руку. Меня он представлял как будущего потенциального слушателя этой Академии, у которого всё ещё впереди. Дворцов, соборов и музеев мы не посещали, так как по его словам там смотреть не на что, потом представится огромная возможность увидеть это и не один раз.
Особенно хорошо запомнился пивной бар «Белая лошадь» на Петроградской стороне. Так как у нас дипломат был до отказа набит вяленой, сушёной воблой, то к нам подходили многие посетители этого заведения, предлагали присоединиться к ним в компанию. Сильно зауважали нас, когда Виктор на «Знаки о безаварийном налёте часов» у нас на пиджаках с серьёзным видом и присущем ему чувством юмора, назвал их «Афганские ордена».
Но вот быстро и незаметно подошёл конец срока моего пребывания в Ленинграде. Мы подсчитали финансы и «прослезились». На двоих у нас оставалось всего 5 рублей. Виктор «отстегнул» мне рубль и сказал, что он всё подсчитал и мне его за глаза хватит, учитывая что билеты на обратную дорогу у нас были бесплатными. Добавил, что от Шереметьево до Домодедово доедешь на автобусе за 80 копеек, в буфете купишь порцию минтая за 11 копеек, а на чай не жалей, чтобы организм не обезвоживался. По прилёту рекомендовал зайти к командиру эскадрильи Королёву Владимиру Ивановичу и доложить, что учёба идёт нормально, через неделю я вернусь. Потом надо зайдёшь к замполиту лётного отряда Анатолию Помошникову и доложить, что я морально устойчив, продолжаю «грызть гранит науки». Обязательно надо посетить и главного бухгалтера Рязанцева Михаила Алексеевича и попросить поправить трудное финансовое положение командира, так как Ленинград это не Уральск, а необходимо срочно надо купить коляску для дочери, пусть выпишет авансом 50 рублей и отошлёт на адрес, который он уже давно знает наизусть.
Провожали меня в аэропорт Пулково сам командир звена, товарищи по партии, коллеги по учебному процессу. Перелёт в Уральск протекал как «по маслу», всё было продумано до мелочей. Я выполнил все указания командира звена, за что был поощрён по его прилёту из Ленинграда крепким рукопожатием и дружеским похлопыванием по плечу со словами искренней благодарности.
Несмотря на то, что последние годы перед выходом на пенсию, я летал на другом типе самолёта, воздушном судне чешского производства Л – 410, но трудягу Ан-2 считаю до сих пор как самый доступный, незаменимый, самый превосходный и надёжный самолёт в мире. Ещё не одно КБ не сконструировало ничего подобного, что могло бы заменить этот легендарный лайнер, который уже более полувека достойно трудится практически во всех отраслях народного хозяйства. На нём я побывал и работал по современному определению во многих суверенных, независимых иностранных государствах.
Я благодарен судьбе за то, что она так распорядилась и мне посчастливилось более 15 лет эксплуатировать самолёт АН-2 и летать бок о бок с такими профессиональными мастерами своего дела, как командиры звеньев: Б.Н. Хвостов, Б.В Демидов, А.Молотков, В.И. Кудряшов, В.В. Красиков, А.Г. Пиунов и многими другими пилотами нашего Уральского авиаотряда, возглавляемого человеком прекрасной души и сердца, грамотным , честным и порядочным руководителем В. П. Агаповым.
На снимках: В. Красиков, П. Шуков, Р. Назыров, А. Пиунов, Бурлаченко, А. Молотков, В. Красиков, В. Королёв, М. Рязанцев, Кудряшов, Б. Хвостов, Б. Демидов.
Может показаться странным, но монах согласен с Вами. Акценты в определениях расставлены согласно основам догматического богословия. Благодарю, Вы подтвердили мое мнение о Вас. Вы, несомненно, лидер-думающий, анализирующий, а потому-от природы философ, как бы сами не относились к себе. Повторяю, нет лести в моих словах, только констатация. Еще одно хочу сказать. Думаю, мы похожи. Через воспитание. Родители-сельские интеллигенты, о Ваших знаю через Донгулук. Мои - тятенька, казак, главный зоотехник, управляющий отделением совхоза, мама, тоже казачка, зав.библиотекой станицы, библиограф. Отсюда и неприятие нечистоплотности и попытки разрешить, хотя бы для себя, вопрос относительности во взаимодействии сущего. Спасибо тебе, Николаич, за неистребимую чистоту. Сил и...сил. Не прощаюсь, но некоторое время могу не заходить на страничку. Великий пост.
У нас, как я помню, самолеты АН-2 сами летали, хоть и автопилота не было. Лично видел, как он сам летает. Обедали со вторым пилотом в пассажирском салоне, а командир в кабине за штурвалом. Так вот командир помимо управления самолетом, еще книгу читал "Каменный пояс". У "Антона" самое главное что? Что бы с вороной не столкнуться. Как, наверное, все убедились, что последствия могут быть тяжёлыми.
Собираю единомышленников, убираем мусор по берегу Урала после нерадивых охотников-рыболовов. Абсолютно бесплатно, по собственной инициативе, нельзя больше жить в такой грязи. Если всё будет продолжаться в таком же ключе, то очень скоро экология будет нарушена безвозвратно, ни по земле ходить нельзя будет, ни даже по воздуху летать. Ищу соратников, единомышленников, людей неравнодушных. С предложениями обращаться к adminу donguluk@mail.ru
Командира называть не буду, лётчик хороший, но по характеру авантюрист был. Летели в районе Джангалы, от озера на приличном расстоянии. С параллельным курсом летели лебеди, зашёл он сзади, догнал, ударил лентами-расчалками, или бипланной стойкой правой полукоробки крыльев. Потом развернулся, подсел, я выскочил, осмотрел, боялся за самолёт, но внешних повреждений не заметил, даже пёрышка, крови не было, успокоился немного. Сбитого лебедя командир велел бросить в фюзеляж. Почему-то бытует мнение, что лебедей не едят, по крайней мере, все и всегда этого придерживались, на лебедей никто и никогда «ружья не поднимал». Уже на оперативной точке командир мастерски тушку ощипал, опалил на костре. Сторож-казах покачал головой и сказал, что плохая примета – жди несчастья. Сварили, получилось ведро мяса, запах неописуемый, не хотел, но удержаться не смог, попробовал. Ел я и уток и гусей, мясо лебедя, мне показалось, не отличалось от гусиного. «Сожрали» экипажем в одно мгновение, даже сторож не отказался. А командир, как бы успокаивая, рассказывал, что лебедь – птица вредная, разоряет все гнёзда в окрестностях гнезда своего.
Судя по «солидной» массе сбитой птицы, можно сделать вывод о том, что Вы «в рубашке родились», даже столкновение с воробьём, голубем разрушает носок крыла, дыра получается такая, что валенок пролезет, даже силовые элементы переднего лонжерона крыла порой деформируются и трескаются. Пример похожего случая с ремонтом в полевых условиях можно посмотреть здесь. В Вашем случае можно предположить, что ленты-расчалки, или бипланная стойка мгновенно разрезали птицу, как острым ножом, а её части разлетаясь не столкнулись с элементами крыла или фюзеляжа. Можно только представить, какой силы был удар. Скорее всего это была счастливая случайность, не думаю, что ас-командир смог так точно попасть, да ещё и самолёт не сломать.
Написано уже достаточно, а конкретных выводов маловато, наверное сложно однозначно трактовать ситуацию. Как, впрочем, в любом жизненном случае может быть несколько, иногда противоположных объяснений и толкований. Нет идентично думающих людей и это, наверное, хорошо, истину трудно найти в споре, скорее всего люди поспорив, остаются при своём мнении. Но было бы хуже, если бы все думали по-своему и «палец о палец не ударили», чтобы хотя бы довести до окружающих своё мнение. Любому человеку легче принять какую-нибудь версию происходящего, чем «выдумывать» свою, хотя часто просто бессмысленно изобретать «свой» велосипед. Поскольку «жизнь человеку даётся один раз», то любой здравомыслящий хочет, чтобы жизнь была полнокровной, максимально полноценной, но с минимальным риском для неё. В самом таком желании заложены противоречия, и многое зависит от качеств человека, случаев, обстоятельств и т.п. Поэтому каждый волен выбрать свой вариант и поступать по-своему. А там уж…
Был у нас техник – Клименко Василий Григорьевич, человек во всех отношениях положительный. И материальная часть всегда у него исправная и чистая, водку не пил, не курил, правда глубоко верующий был, с собой всегда возил кучу божественной литературы, но никому его вера не мешала, замполит, правда, пытался «наставить на путь истинный, но бесполезно, в бога он верил сильнее, чем замполит в коммунизм. Вот он был рыбак «от бога», любой экипаж стремился его «заполучить», всегда домой с точки рыбу привозили и на оперативной точке не голодали.
Пришлось мне с ним несколько сезонов работать в Новой Казанке, в противочумной станции, там весной по 3-4 самолёта работали. Да ещё и по два экипажа на самолёт, народу собиралось много. Технология была отработана ещё до нас, Василия Григорьевича с сетями утром вывозили на лиманы, целый день он ставил сети, выбирал рыбу, солил её (при необходимости), вечером его забирали. Всю ночь он перебирал, мыл и сушил сети. Порой рыбы было не просто много, а очень много. Тогда он рыл во влажном песке ямы, солил рыбу в хорошо промытых целлофановых мешках из под селитры и зарывал. Рыба никогда в прохладной и влажной земле не пропадала, хорошо просаливалась.
Таких ям у него было много, хватало и на каждого члена экипажа чуть ли не по бочке, а глубокой осенью они с братом нанимали грузовик и несколькими рейсами перевозили хорошо просоленную рыбу домой, раскладывали по заранее заготовленным кадушкам в погребах. Всю зимой потом всей общиной ели, да ещё он развозил по разным «святым местам», церквям, монастырям, которые каждый год регулярно посещал, делился солёными щуками с братьями и сестрами по вере. Хороший был человек, до сих пор вспоминаю в деталях. Руки у него к концу сезона становились «страшными», заскорузлые, обветренные, шелушащиеся, в болячках и незаживающих ранах. И взгляд, вроде бы смиренный и ласковый, но назидательный, пронизывающий, как в душу тебе смотрит.
Давно это уже было, в самом начале перестройки. Ездил я на автобусе в Джаныбек в командировку по нашим банковским делам. Сейчас кажется целый день добирались, лето, жара, пыль. На следующий день заведующий местного отделения банка пригласил нас на обед. Вот тогда впервые я попробовал этот «согым». Непривычно, конечно, слишком уж специфический запах, но потом «вошли во вкус», голодные были, а здесь столько мяса, даже понравилось, наелись «до отвала».
Хозяин рассказал, что «согым» заготавливают осенью, и он всю зиму хранится в специальных сундуках, летом, перед тем как варить, мясо развешивают во дворе на бельевых верёвках, слегка подсушивают на солнце, рой мух и облизывающиеся собаки. Летом баранов не режут, жарко и жалко, к осени вес наберёт. Барана режут если «согым» уже закончился, на праздники, или если приезжают гости, тогда голова является подтверждением того, что барана зарезали в знак уважения к гостю. Кстати, про такую голову здесь есть интересная и смешная публикация Со своими сверками банковских счетов, в ранг «уважаемых» мы, очевидно, не вошли, поэтому в столовой нам тоже подавали «согым», но уже в ограниченном, порционном количестве.
Однажды тоже приключение случилось. Поздняя весна, грунт раскис «капитально», только на тракторе проехать можно. Ездил на отцовском Т-16, рыбы наловил добрую половину кузова. На обратном пути переезжал одну лощину, уверенно ехал, на скорости, потому что когда ехал на место, этот овраг переехал нормально. Вдруг лёд под трактором провалился, спрыгнул, воды, оказывается в лощине много. Двигатель заглох, только верх кабины из под воды виден, я в фуфайке, весь мокрый и в грязи, вижу только моя рыба из кузова расплывается. Двумя тракторами потом вытаскивали, а двигатель даже с буксира завести не могли, пока весь полностью не перебрали уже дома. Простыл тогда сильно.
Можно сколько угодно здесь рассуждать об охоте и рыбалке, о страсти и необходимости всё-таки как-то «предохраняться», но реальная жизнь не знает шаблонов, каждый случай уникален и зависит от множества факторов. Безусловно, каких-то общих правил надо бы придерживаться, но часто бывает, что страсть превалирует, становится первостепенной и предотвратить негативные последствия поможет только его накопленный опыт и интуиция. Такая уж наша женская участь, ждать и надеяться. Хорошо, если привезёт какого-то карася, но всегда радовалась, когда приезжал даже «пустым», но живым и здоровым. Выговаривала, конечно, ругалась, но для мужиков это «пустой звук», если у него есть какое-то увлечение, то ведёт он себя как ребёнок, ничего понимать не хочет, да, наверное, и не может, такая уж у них «порода». Надо только всегда "держать ухо остро", как бы под предлогом рыбалки не загулял.
Ой, не говори, подруга. За ними «глаз да глаз» нужен, я своего никогда одного на рыбалку не отпускала, потом сама даже пристрастилась, хотя он и проявлял иногда элементы недовольства. Спиннинг научилась бросать и даже больше его ловила, он излишне азартный, торопится, вот щучка раньше и «сойдёт», матерится потом, а что толку. И ленится, я блёсенки обязательно после рыбалки протру досуха, вот они и «играют» потом лучше, а он свалит всё в одну кучу… Хорошее было время. Чтобы быть всё время вместе, я даже училась и сдала на права и если он ловил какого-то особенного судака, то и сто грамм наливала на рыбалке, а домой сама везла. Зато здоровье хоть немного сохранилось без этих пьянок, многих его друзей, которые смеялись и "крутили пальцем у виска", уже нет с нами. А он каждое утро в любую погоду бегает Придётся, наверное, тоже с ним бегать, нельзя оставлять одного, вон их сколько явно "неокученных" вдоль Чагана по парку бегают. Ноженьки мои только совсем никудышними стали, болят - сил нет, попробую разминать, да за своим мужиком приглядывать. Истинно, как дети.
И тема вроде интересная и актуальная, а обсуждение слабовато - всего несколько комментариев. Может быть «расшевелятся» посетители, если «вброшу» здесь такую ссылочку. Не рядовой случай оказался, хулиганили ребята, чего греха таить. А насколько сильна эта страсть и на сколько трагичны могу быть последствия, можно посмотреть здесь.
Ничего не трогай и ни к чему не прикасайся, я сам всё сделаю, уже более мягко сказал Виктор, так как у меня все руки, рубашка и брюки были забрызганы свежей кровью. Ядохимикатов в химбаке уже практически не оставалось, поэтому мы решили следовать на аэродром. После приземления, подрулили к стоянке, подобрали авиатехника Павла Шукова, второго пилота Рафката Назырова, взяли большой термос воды и порулили в конец полосы, остановившись около реденькой лесополосы. «Сегодня у нас будет праздник, 
наконец-то, покушаем по-человечески» - со счастливой улыбкой на лице и с явным удовлетворением произнёс командир звена. Слипшуюся варёную вермишель, которая поднималась вилкой сплошным комком вместе с тарелкой и сушёным пересолёным мясом, есть уже было невозможно и летали практически на полуголодном пайке. Мужики быстро разделали тушу сайгака и погрузили опять в самолёт, я же не стал участвовать в данном процессе, так как жутко переживал по убитому животному, хотя, как ни странно, сам это и сделал. 
Особенно хорошо запомнился пивной бар «Белая лошадь» на Петроградской стороне. Так как у нас дипломат был до отказа набит вяленой, сушёной воблой, то к нам подходили многие посетители этого заведения, предлагали присоединиться к ним в компанию. Сильно зауважали нас, когда Виктор на «Знаки о безаварийном налёте часов» у нас на пиджаках с серьёзным видом и присущем ему чувством юмора, назвал их «Афганские ордена». 
Но вот быстро и незаметно подошёл конец срока моего пребывания в Ленинграде. Мы подсчитали финансы и «прослезились». На двоих у нас оставалось всего 5 рублей. Виктор «отстегнул» мне рубль и сказал, что он всё подсчитал и мне его за глаза хватит, учитывая что билеты на обратную дорогу у нас были бесплатными. Добавил, что от Шереметьево до Домодедово доедешь на автобусе за 80 копеек, в буфете купишь порцию минтая за 11 копеек, а на чай не жалей, чтобы организм не обезвоживался. По прилёту рекомендовал зайти к командиру эскадрильи Королёву Владимиру Ивановичу и доложить, что учёба идёт нормально, через неделю я вернусь. Потом надо зайдёшь к замполиту лётного отряда Анатолию Помошникову и доложить, что я морально устойчив, продолжаю «грызть гранит науки». Обязательно надо посетить и главного бухгалтера Рязанцева Михаила Алексеевича и попросить поправить трудное финансовое положение командира, так как Ленинград это не Уральск, а необходимо срочно надо купить коляску для дочери, пусть выпишет авансом 50 рублей и отошлёт на адрес, который он уже давно знает наизусть. 
Несмотря на то, что последние годы перед выходом на пенсию, я летал на другом типе самолёта, воздушном судне чешского производства Л – 410, но трудягу Ан-2 считаю до сих пор как самый доступный, незаменимый, самый превосходный и надёжный самолёт в мире. Ещё не одно КБ не сконструировало ничего подобного, что могло бы заменить этот легендарный лайнер, который уже более полувека достойно трудится практически во всех отраслях народного хозяйства. На нём я побывал и работал по современному определению во многих суверенных, независимых иностранных государствах. 
Я благодарен судьбе за то, что она так распорядилась и мне посчастливилось более 15 лет эксплуатировать самолёт АН-2 и летать бок о бок с такими профессиональными мастерами своего дела, как командиры звеньев: Б.Н. Хвостов, Б.В Демидов, А.Молотков, В.И. Кудряшов, В.В. Красиков, А.Г. Пиунов и многими другими пилотами нашего Уральского авиаотряда, возглавляемого человеком прекрасной души и сердца, грамотным , честным и порядочным руководителем 
